Южная роза - стр. 109
— Не шастаете? А что же вы делаете тут ночью, синьорина Миранди? — спросил Форстер, тоже соскакивая с лошади.
— Я шла с прогулки. О, Боже! — прошептала она, потому что в пляшущем свете фонаря в кустах показалась чёрная голова.
Из темноты вынырнул огромный мохнатый пёс, гораздо больших размеров, чем те собаки, которых Габриэль видела в усадьбе, и она отшатнулась, почти прижавшись к лошади. А пёс поднырнул под руку Форстера и присел рядом, вывалив из пасти длинный розовый язык.
— Так это и есть тот страшный зверь? — улыбнулся хозяин и потрепал пса по голове. — Знакомьтесь, это Бруно. Бруно, это Габриэль Миранди, деликатная синьорина-южанка. Вы уж простите, что он вас напугал — у Бруно плохие манеры, он горец, как и все мы. Иди, познакомься.
Пёс потянулся, понюхал замершую на месте Габриэль и лизнул ей руку, словно извиняясь.
— Синьорина Миранди, позвольте представить — это Ханна. Ханна, это наша гостья, — произнёс Форстер, указывая на Габриэль.
Ханна покосилась на гостью неодобрительно и, полностью проигнорировав приветствие, спросила, пряча кинжал в ножны:
— Что делать-то, хозяин? — и подняла фонарь, посветив в лицо Форстеру.
— Отведи лошадей, фазанов — на кухню, а я провожу синьорину Миранди. И дай фонарь, — коротко скомандовал он.
Только сейчас Габриэль заметила, что лошади навьючены, к сёдлам приторочены ружья и по бокам свисают, привязанные за лапы, разноцветные птичьи тушки. А мессир Форстер одет не как столичный щёголь, а как самый настоящий гроу: из-под стёганого жилета выглядывает воротник грубой льняной рубахи, а поверх наброшен длинный кожаный плащ с огромным воротником из овчины, свисавшим чуть ли не до пояса.
Прикрыв рукой глаза от света, Габриэль охватила взглядом Форстера со спутницей и, начав понемногу приходить в себя, поняла, что всё ещё держит в руках цветы, правда, после сумасшедшего бегства от них мало что осталось. А ещё она потеряла шаль…
И вообще… выглядит она, конечно, как полная дура, со своими криками и страхом…
Она снова разозлилась, но теперь уже на себя. Последнее, чего бы ей хотелось — это выглядеть дурой и трусихой перед Форстером и давать ему новый повод над ней посмеяться. Как будто и так для неё недостаточно унижений.
Но вслед за отступающим страхом пришло удивление. Она была уверена, что Ханна это… кто угодно, только не женщина. Собака, лошадь, ружьё… мужчины иногда называют женскими именами даже сабли. Ведь Натан сказал: «Так он не один, с ним Ханна», подразумевая, что это самая надёжная защита.
Но… женщина? И Габриэль снова взглянула на спутницу Форстера.