Юноша с ландышем (сборник) - стр. 7
Мистер Рудфилд между тем пребывал в блаженном неведении. Он вернулся с собрания, сделал запись в расходную книгу, просмотрел корреспонденцию, попил чаю, а сон все не шел. Директор вспоминал свой утренний разговор с викарием и размышлял, чего купить перво-наперво: учебники, новые клюшки для гольфа или глобус звездного неба, как вдруг в коридоре послышались шаги и пререкания. Дверь распахнулась, и мистер Рудфилд увидел своего доброго соседа-эсквайра, из-за спины которого выглядывала гномастая физиономия учителя.
– Мистер Джанипер – в такой поздний час! Что случилось? – испугался директор.
Тут взгляд его упал на Фрэнсиса, и он спросил удивленно:
– А ты здесь откуда?
– Из моей кладовки, сэр, – невозмутимо сообщил эсквайр. – Примите к сведению – второму мальчишке удалось улизнуть.
Будучи отцом многочисленного семейства, мистер Джанипер воздержался от более резких высказываний и поспешил удалиться. У директора же был такой вид, будто ему в спину вонзили нож. Он растерянно смотрел на сына, пытаясь осознать смысл услышанного.
– Кто подбил тебя на?.. – слово «воровство» застряло в горле шершавой абрикосовой косточкой.
Фрэнсис вздрогнул – коленки подкосились, будто под них впились булавки. С трудом преодолевая страх, он тихо промолвил:
– Никто, сэр. Я сам…
Казалось, с его губ вот-вот сорвется что-то еще, но этого не случилось. Мистер Рудфилд молчал. Молоточки невидимой музыкальной шкатулки по-инквизиторски беспощадно выстукивали слова, произнесенные им сегодня перед жителями всего Эрмингтона: «…юноши набожные, порядочные, честные, они воспитаны в духе послушания и почтения к старшим, а хорошее воспитание всегда приносит добрые плоды». Найк Грейп оказался прав, и даже едкая слеза раскаяния, проложившая путь по расцарапанной щеке Фрэнсиса, не повлияла на исход событий.
III
– Вот вам и тихоня! Вот вам и размазня!
– Кто бы мог подумать, что Фрэнсис способен на такое!
Закрыть собой товарища считалось в Бентинк-хаузе высшей доблестью. Кевин Адамс, смертельно уставший и насквозь промокший, прибежал в приют только под утро. Он всю ночь слонялся вокруг дома эсквайра, кляня свое малодушие, но идти в одиночку через буковую рощу не осмелился. Он видел, как мистер Джанипер, понуро опустив голову, отвел на конюшню лошадь, а потом несколько раз принимался курить – его рубашка с высоким накрахмаленным воротничком долго белела в узком окне. От потусторонних криков козодоя у Кевина замирало сердце, – казалось, что рассвет вообще не наступит и всегда теперь будет темно и жутко. Он честно поведал друзьям, как достойно вел себя Рудфилд, не утаив и своего трусливого бегства, ребята же сообщили ему, что Фрэнсис взял всю вину на себя.