Йомсвикинг - стр. 76
Позднее, повзрослев и став мудрее, я понял, что у всех людей в душе есть надлом. Мой заключался в том, что я время от времени погружался в мрачные мысли. Тогда я этого еще не понял, но я же был всего лишь мальчишкой. Хотя мое тело и превращалось понемногу в тело взрослого мужчины. Мне уже исполнилось четырнадцать лет, тот возраст, когда мальчика считают мужчиной. Мое тело менялось с ужасной скоростью, это продолжалось все то лето. Вначале я заметил, что у меня окрепли и выросли руки. Будто тонкие побеги превращались в толстые ветки. Плечи у меня стали на редкость мускулистыми, они росли и потом, пока я не стал совсем взрослым. На плечах проступили толстые вены, спускающиеся до запястий, и ладони тоже выросли, стали жесткими и мозолистыми. В то же время на моем теле росли волосы, пушок над верхней губой стал гуще и жестче. На подбородке и щеках появилась поросль, а лицо изменилось, стало более угловатым. Глаза будто ушли глубже в глазницы, скулы заострились, а челюсть стала шире. Поначалу эти изменения были почти незаметны, не так, чтобы что-то менялось каждый день; но я ведь и не рассматривал себя особо часто, лишь когда случайно взглядывал на свое отражение в спокойной воде.
К сожалению, не все изменения были к лучшему. Когда я был ребенком, я не знал той черной тоски, что до конца жизни преследовала меня, она появилась лишь с возмужанием. Нога, которую мне повредили в бойне на торжище, так и не зажила до конца, и она не поспевала за ростом всего тела. Она тоже росла, но не так, как левая. И все же я уже не хромал так сильно, лишь чуть заметно подволакивал ту ногу. Должно быть, мне помогла та сила, которая, как казалось, текла в моей крови. Но стать хорошим бегуном мне так и не было суждено.
С восходом солнца я обнаружил, что заплыл далеко на восток. Я оказался в проливе между материком и Оркнейями, путь до дома был недолгим. Я убрал парус и хотел плыть на веслах, но вдруг заколебался. Действительно ли мое место там, на островах? Разве мой дом – не полуостров в Вингульмёрке, где мы с Бьёрном выросли под присмотром отца и Ульфхама? А когда я поднял парус, чтобы отплыть вместе с Хуттышем, разве я не хотел найти своего брата? Я долго стоял, глядя на скалистый берег. Наверное, отсюда до устья Уза, реки, ведущей к Йорвику, не так много дней пути. Именно в Йорвике в конце концов оказывались парни, уплывшие из Норвегии, – по крайней мере, так сказал Харек. В этом городе жили тысячи норвежцев и данов, многие из них – юноши, пустившиеся по западному пути, но не нашедшие ни богатства, ни свободных земель. Найти Бьёрна будет сложно, но если я даже не попытаюсь, я предам и его, и память о нашем отце. И ведь никаких препятствий нет. Я свободен. Тут меня пронзила мысль: если бы не Сигрид, я бы вряд ли задержался на острове все лето, и я тут же почувствовал угрызения совести. Неужели я предал весь свой род из-за девчонки?