Йомсвикинг - стр. 70
К концу дня я уже не выдержал и спросил его прямо. Мне нужно было понять, почему он помогает мне. Ведь он знал, что кнорр у него на берегу принадлежит Гриму?
– Я ищу примирения, – кратко ответил он, задумчиво кивнул и продолжил: – Я уже давно этого хочу. Мальчишками мы дружили.
– Но ты дрался с ним, – заметил я. – В ту ночь, когда мы шли из гавани.
Хуттыш глубоко вздохнул, почесал затылок и мрачно посмотрел в горнило:
– Когда я выпью… Я начинаю злиться, Торстейн. Таким уж я уродился.
Я взглянул на него. Никто не мог бы назвать его рослым. Но загривок был толстым, скошенным, как у быка, руки налиты силой, а на его округлом, выступающем животе мышцы, казалось, проходили под самой кожей.
– Ты смотришь на меня, – сказал Хуттыш, – и видишь, что я не похож на тебя. Это правда. Я не из норвежского рода. Я скотт. Эти острова… – он, щурясь, посмотрел на дверной проем, где лежал Фенрир, вывалив язык и тяжело дыша. – Не всегда они были норвежскими. Когда-то… До вас.
В последних словах не было упрека, лишь печаль, и казалось, она окутала его облаком, когда он вновь взялся за мехи. Я стал поворачивать заготовки в горниле, и мы долго хранили молчание.
В последующие дни Хуттыш показал мне, как железу и стали можно придавать форму огнем и молотом, и это искусство не раз пригодилось мне потом в моей долгой жизни. Конечно, я не стал искусным кузнецом, но теперь начал понимать, как должно выглядеть горнило и как надо работать – короткими промежутками, ведь металл быстро остывает, и его приходится нагревать заново. Хуттыш научил меня закаливать выкованные изделия, нам же не надо, чтобы заклепки сломались, когда судно будет в море. Еще он меня научил, как добывать железо прямо из земли под нашими ногами. На склоне холма чуть подальше от берега мы набрали торфа и жгли его на костре, пока не осталась красно-коричневая земля. Ее мы засы́пали в глиняную печь. Внизу печи было отверстие, в которое мы вставили мехи, а когда красно-коричневая земля достаточно прогорела, мы подождали, пока пламя погаснет, и разгребли золу. На дне мы обнаружили слиток железа, который Хуттыш проковал несколько раз, убирая примеси. Такой способ он назвал «сыродутным», и этому искусству следовало бы научиться каждому мужчине.
Еще Хуттыш помог мне закрепить доски обшивки. Корабельный вар мы приготовили на берегу в котле, и теперь уже я чувствовал себя мастером, а седой скотт внимательно наблюдал, как я заливаю стыки досок вязкой массой. Затем мы согнули доски, закрепив их камнями и досками, а после вбили заклепки.
И вот пришел тот день, когда рыболовный кнорр Грима можно было спустить на воду. Лето клонилось к осени, и я уже замечал, что дни становятся короче, а ветер дует все чаще. За общим столом в Гримсгарде толковали об осеннем лове, мужчины плыли на запад и не возвращались, пока не заполняли уловом свои лодки вровень с банками. Потом рыбу выдерживали в рассоле или молочной сыворотке, а поскольку плодородной земли на островах почти не было, тем, кто не наловил достаточно рыбы, грозил голод. Эти слова повторяли за столом раз за разом, и после них Грим обычно спрашивал меня, как продвигается починка кнорра.