Йомсвикинг - стр. 67

Тем вечером мы ничего больше друг другу не сказали, да что еще можно было добавить к тому, что тринадцатилетняя девочка вот так ждала меня летним вечером. Впрочем, она всегда любила стоять на холме и смотреть на залив, на мелких китов, пускающих струи воды, на облака, плывущие за горизонт и иногда принимавшие форму зверей или каких-то вещей. Но я был рад видеть ее в тот вечер, а позже мне стало понятно, что именно благодаря таким кратким мгновениям я не погрузился в угрюмую тоску. Без них меня бы одолевали воспоминания, не давая мне покоя. Я бы тысячи раз заново переживал смерть своего отца, снова видел, как мальчику-рабу передо мной кромсают горло, ощущал бы боль от шрамов на шее и страдал при мысли о своей искалеченной ноге. Моя душа бы ожесточилась, терзаемая этими видениями. Мне предстояла долгая жизнь, и суждено было увидеть больше человеческой жестокости, чем многим другим. Но, к счастью, об этом я еще ничего не знал, и сегодня я благодарю богов за это.

На следующее утро я проснулся под завывания ветра. Но меня это не напугало, я быстро проглотил свою кашу и спустился на берег раньше, чем другие поднялись со своих лежанок, застеленных соломой. Море покрылось белыми гребешками, но волны в заливе редко поднимались очень высоко, усадьба была удачно расположена. Остров защищал нас от ветра с севера, а на юге располагались острова Хаэй, Флотта и Рагнвальдсэй, разбивая волны с юга; Боргарэй и восточная часть нашего острова защищали нас от непогоды с востока. Подгоняемый юго-западным ветром, с рулевым веслом под мышкой и Фенриром, свернувшимся у ног, я заскользил вдоль изрезанного побережья и вскоре уже заходил в залив Хутта. Обычно я плыл к земле на хорошей скорости и не спускал парус, пока до кромки воды оставался лишь один полет стрелы. Тем утром я вошел в залив точно так же и вскоре стоял на берегу, сжимая в одной руке топор, в другой – тесло, и набирался мужества перед предстоявшей мне работой: сначала нужно обтесать то место, где киль получил повреждение. Затем мне предстояло его нарастить.

Я долго рассматривал куски древесины, собранные мною тем летом. Среди них был корень дуба, несколько стволов берез, доски, выломанные мной из протекшей бочки, и обломки шестов, валявшихся у Грима. Ничто из этого не подходило для килевой доски. Я взялся за топор. Хакон одолжил мне его прошлым вечером, а я его как следует наточил. Каждый раз, когда я доставал этот топор, разговоры в общем доме стихали, а домочадцы с неудовольствием бросали взгляды на меня и на топор. Они ведь видели, что это боевое оружие, и у меня было такое чувство, что Грим им всем рассказал о человеческой крови, пролитой мной. Но никто не заговаривал об этом, во всяком случае, так, чтобы я слышал.