Йомсвикинг - стр. 11
Сидя на помосте, я вдруг увидел, что Рос и его люди уже вернулись на свой корабль. Воины сели за весла, Рос встал на носу, и они уплыли с отливом. Рос, должно быть, решил, что я ему больше не нужен, и меня оставили здесь, вышвырнули как ненужный товар, мешающийся под ногами.
Вскоре за мной пришли двое. Это был двухбородый, встречавший корабль на причале, и еще один, походивший на него лицом, наверное, они были братьями. Я трусил за ними меж домов, мы дошли до самого конца вымощенной досками улицы. У дверей одного дома стоял старик, мрачно разглядывавший сосновую палку, очищенную от коры. Двор вокруг него был покрыт щепками. Во дворе было устроено кострище, там пылал огонь, а над ним поставили большую железную миску с кипящей водой.
– Хальвдан, – сказал двухбородый.
Старик повернулся к нам. Он взглянул на меня, тяжело вздохнул и подошел, будто подкатился на своих кривых ногах.
– Поверни-ка его, Рагнар.
Меня поставили спиной к нему. Я почувствовал, как он мнет мне ладони жесткими пальцами.
– Хм, – хмыкнул он. – Молодой парнишка. Придется обойтись этим. Сколько ты заплатил тому мерзавцу?
– Шесть серебряных, – сказал двухбородый.
Старик харкнул и сплюнул, а затем вразвалку направился к дому.
– Давай, заводи его в дом!
Меня повели к дому.
– А что делать с цепью?
– А ты как думаешь? Снимай ее! – донеслось изнутри.
Меня опять заставили опуститься на колени у колоды и срубили цепь с ошейника. Я сразу же почувствовал себя свободным. Мужчины на пару шагов отошли от меня, будто боялись, что я пойду вразнос и начну крушить все вокруг себя, но, когда они увидели, что я стою смирно, они подошли, ухватили меня с двух сторон и повели в дом. Внутри было тесно, почти как у меня дома. Но отец всегда следил за порядком, и каждый предмет у него лежал на своем месте. А здесь же, куда ни глянь, валялись сломанные заготовки луков, чашки, треснувшие дубовые корыта и связки жил. Земляной пол был покрыт шкурами, на которых давным-давно стерся мех. Стол испачкан сажей, по углам разбросаны начисто обглоданные кости. Старик стоял у бочки в дальнем углу хижины и набирал в рог питье. Братья меня отпустили, а один из них сильно толкнул меня в спину, так что я полетел на пол. Я сел у очага и посмотрел на старика, тот уже отвернулся от бочки и стоял с рогом в руке. Он сделал глоток, почесал в бороде и начал мрачно меня разглядывать. Солнце заглянуло сквозь дверной проем, прочертило полосу на полу и будто разрезало старика на две половины: одна – в полумраке, вторая – на свету. Он выглядел уставшим. Как будто сила его молодости в плечах и предплечьях стекла вниз и скопилась в животе-бочонке и огромных кистях рук.