Явление прекрасной N - стр. 22
Гордею захотелось остановить Мику, но он тут же раздумал: Нира прекрасно знала манеры своего преданного ухажёра. Она и в самом деле и бровью не повела на «пидоров»:
– Кажется, будто это было вчера. Но столько лет прошло. Не верится…
– О чём ты? – запротестовал Эд. – Выглядишь так же, как в то время. Нисколько не изменилась.
– А ты, Эд, тоже… – с деланной завистью подхватила Нира, – Такой худой и стройный. И Мика…
– О, – сказал Мика.
Гордей почувствовал, как распускается павлиний хвост. И яркие перья трепещут на ветру.
– Я в последнее время запустил себя, – Мика расцвёл благоухающим пионом. – Давно не был в тренажёрке.
Он схватил рюмку, напрягая бицепсы во много раз сильнее, чем требовалось для столь лёгкого предмета.
– Но на самом деле, – Нира покачала головой. – Ты выглядишь моложе, чем в девятом классе. Как так может быть?
– Наверное, семейное… – Мика не возражал. – Но думаю, мне стоит вернуться к спорту. И всякие там добавки, да, Гордей?
Обычно молчаливый и сосредоточенный Эд вдруг вспыхнул.
– Тебе нельзя добавки, сам же говорил, что лечишь геморрой, – зло произнёс он.
– Не завидуй, – Мика повернулся к приятелю. – Если сам дрыщ…
– Эд очень возмужал, – торопливо вмешалась Нира. – И лицо такое… выразительное и волевое. Без очков – совсем другое дело. А где, кстати, очки?
– Операция, – почему-то хвастливо произнёс Эд. – Лазер. Быстро и эффективно.
– Ну надо же, – опять восхитилась Нира.
Гордею всё, что она говорила этим двум придуркам, было почему-то очень неприятно. И особенно – вернувшееся ощущение зверя во время гона. Так всегда: с Нирой не хотелось стать лучше. Хотелось – сильнее, жёстче, настойчивее. Она, ничего особенного не делая, будила древние животные инстинкты, которые Гордей принимал в себе, но не лелеял и не гордился. Поэтому он когда-то отцепил от себя горячие пальцы Ниры.
После распустившихся павлиньих хвостов всегда слышался треск бьющихся в лобовой атаке рогов.
– Олени, – протянул Гордей. – Вы – олени!
Все резко замолчали, и он понял: это первое, что сказал за весь вечер. Звук собственного голоса показался глухим и чужим, словно принесённым эхом издалека.
– Брейк, спортсмены, – добавил всё так же отстранённо.
– Гордеев, – тихо выдохнула Нира. – Ты…
Она назвала его по фамилии. Даже на работе мало кто помнил, что Гордей – это не настоящее имя. Он торопливо протолкнул ком в горле новой порцией коньяка и тут же спросил, возвращая всех в день сегодняшний.
– Но… Почему ты здесь?
– А что? Мне нельзя здесь быть? – она покачала головой.
– Конечно, можно, но… Нира, ты числишься погибшей! Уже восемнадцать лет. И ты – тут, как ни в чём не бывало, пьёшь с нами коньяк и…