Яшмовый Ульгень. За седьмой печатью. Приключения Руднева - стр. 35
Белецкий и Митенька приблизились. Терентьев покачал головой.
– Вы были правы, Дмитрий Николаевич. Он был здесь, но ушёл.
Все трое вошли в пропахшее сыростью и плесенью строение.
Глаза не сразу привыкли к сумраку. Когда же зрение приспособилось, взору предстала странная картина. Посреди пола на потемневших покоробленных досках был выцарапан знак солнцеворота, а по вершинам, видимо, в соответствии с какой-то системой, были разложены разные предметы: камень, ивовая ветка, пучок высохшей травы, горстка речного песка, птичье перо, ржавая замочная петля, наполненный водой глиняный черепок и серебряный портсигар, который, как помнилось Митеньке и Белецкому, принадлежал Платону Юрьевичу Сёмину. Посередине этой странной композиции стоял Яшмовый Ульгень. В углу на потемневших досках валялся смятый пиджак географа.
– Господи, это полное безумие, – ошеломленно пробормотал Белецкий, подходя ближе к солнцевороту.
– Ничего не трогайте, – окликнул его Терентьев, более заинтересованный пиджаком. – Вы узнаете эту вещь? – спросил он своих спутников, поднимая пиджак с пола и ощупывая карманы.
– Это принадлежит Платону Юрьевичу, – ответил Митенька, – и портсигар тоже.
Карманы пиджака оказались пусты, в портсигаре лежала пара тонких сигар. Больше никаких вещей Сёмина было не видно.
Белецкий несколько раз обошёл странный алтарь.
– Ничего не понимаю! Если он пытался воспроизвести какой-то ритуал, это решительно ни на что не похоже. Ну, допустим все эти предметы означают какие-то силы природы. Но почему в таком странном сочетании?
– Я, думаю, вы напрасно ожидаете логичных действий от безумца. На мой взгляд, это, так сказать, самопальное капище однозначно подтверждает, что Сёмин повредился рассудком. Я ведь правильно понимаю, что в центре как раз пропавший Яшмовый Ульгень? Интересно, почему он его оставил?
– Может, он где-то недалеко и ещё вернётся? – предположил Митенька и азартно предложил: – Мы можем устроить здесь засаду!
Белецкий покосился на воспитанника, но ничего не сказал. Терентьев же идею поддержал:
– Подождать – это разумно. Думаю, если он до вечера не явится, здесь мы его уже не застанем. Господин Белецкий, сюда можно подойти только по той дорожке, по которой пришли мы?
– Нет, тут есть ещё пара тропинок, к монастырю и к деревне. Я мог бы посмотреть, нет ли там каких следов. Как думаете?
– Хорошо, только не отходите далеко и будьте осторожны. А мы с господином Рудневым потщательнее осмотримся здесь.
Все втроем вышли наружу. После сырого гнилостного полумрака воздух показался сладким. Белецкий скрылся в зарослях, вплотную подступавших к мельнице, его шаги затихли, поглощённые стеной из ивовых стволов и листвы.