Яшмовый Ульгень. За седьмой печатью. Приключения Руднева - стр. 17
Призванный в свидетели секретарь Руднева, расположившийся, как и Митенька, подальше от гостей, утвердительно кивнул.
– Да, господа. В коллекции есть такой артефакт. И Николай Львович действительно не хотел предавать его в общественные экспозиции.
– А Руднев рассказывал о каких-нибудь его сверхъестественных свойствах? – Сёмин аж вскочил от возбуждения.
– Нет. При мне нет.
– Возможно, это есть в записях?! – воскликнул Борэ, глаза его азартно блестели. – Вы, голубчик, ни на что такое не натыкались?
От фамильярного обращения «голубчик» у Белецкого дернулись уголки губ и расширились ноздри, но, более ничем не выдавая своего негодования, он спокойно ответил:
– Нет. В записях ничего такого мне не встречалось. Однако архив Николая Львовича обширен и изучен не весь.
– А вы могли бы показать нам этот Яшмовый Ульгень? – попросил Сёмин.
Белецкий посмотрел на Александру Михайловну, та утвердительно кивнула. Он покинул гостиную и вскоре вернулся с завернутой в бархат статуэткой, которую бережно выставил на кофейный столик.
Невольский, профессор Левицкий и доктор Штольц проявили к артефакту лишь сдержанный интерес, зато Борэ, Сёмин и Зорин рассматривали её с нескрываемым восторгом.
– Очень интересно, – промурлыкал Борэ. – Так вы говорите, архив Николая Львовича разобран не до конца? Александра Михайловна, а позволили бы вы мне посмотреть бумаги? Я бы такую статья про это написал! Нет, даже серию статей! Мистицизм! Сейчас это невероятно модно! А в предисловии посвящение вам и Николаю Львовичу сделал! Молю вас! Разрешите!
– Я не против, – проговорила Руднева, – но как же планы Константина Павловича? Он же тоже собирался писать про Алтайскую мифологию.
– О, не волнуйтесь, Александра Михайловна! – Невольский примирительно вскинул руки и рассмеялся. – Мы с уважаемым Григорием Дементьевичем пишем в совсем разных жанрах. Он публицист, я ученый. Так что наши интересы не столкнутся.
Борэ театрально поклонился Невольскому.
– В таком случае, Фридрих Карлович, прошу вас, покажите завтра Григорию Дементьевичу архив и помогите найти интересующие его бумаги.
Белецкого такая перспектива покоробила, да и развязные манеры публициста его раздражали все больше.
Не глядя на Борэ, он склонил голову перед Рудневой:
– Как вам будет угодно, Александра Михайловна.
За тем он поклонился всему собранию:
– Доброй ночи, господа.
С этими словами он подал Митеньке знак следовать за собой и направился прочь из гостиной.
Глава 4.
Большую часть следующего дня Митенька был предоставлен сам себе. В другое время он бы этому даже порадовался: ни тебе тренировок, ни замечаний, ни придирок. Но в доме, полном гостей, в одиночку было как-то неуютно.