Ярослав и Анастасия - стр. 6

Разумела Настя толк в травах, собирала их на лужайках и в лесу, каждую травку в строго означенное время: одну – на закате, другую – на рассвете, третью – в полдень.

После из сухих сборов готовила дочь Чагра разноличные зелья. Никого не лечила, никого не травила, никому доднесь[37] в питьё ничего не подливала. Просто по нраву была сия знахарская наука. Когда же заметила Настасья внимание к себе князя, решила тайное знанье своё применить. Незаметно подсыпала старому Стефану в чару сонной травы, Ярославу же добавила в вино немного приворотного зелья. И, кажется, возымело и то, и другое действие. Вот так и обратилась прежняя нелепая забава в важное для юной боярышни дело.

Идя по переходу и вспоминая Ярославовы ласки, Настя довольно хихикала, прикрывая ладонью рот.

– Мой будешь, княже! Никуда не денешься! Всё от тебя получу! – беззвучно шептали уста.

Молодость, красота, неуёмная энергия били из дочери Чагра могучей струёй. Она клялась самой себе, что ни за что не остановится, покуда не взберётся на самую крутую вершину. А дальше? Да пусть и вниз, пусть – падение! Пусть – вдребезги! Она рискнула раз, рискнёт снова. И будь, что будет! Лучше один день провести на высоте, в короне золотой на голове, чем век вековать в безвестности и ходить в убрусе[38] чёрном!

Начала бедовая лукавая девка свою игру, и ничто на свете не могло теперь её удержать: ни доводы разума, ни наставления отца, ни опасения покойной бабки.

Утренний лес наполняло звонкое пение птиц. Воздух напоён был свежестью, запахами листвы и хвои. Меж дерев промелькнула небольшая полянка, вся сплошь покрытая сухой выжженной солнцем травой. Вершники вереницей проскакали по её краю, унырнув затем в тенистую прохладу под раскидистые дубы и грабы.

Вдали раздался громкий лай собак.

– Зверя гонят! – радостно крикнул, предвкушая лихую забаву, Матфей Чагрович.

Всадники, нещадно хлеща коней, растеклись по лесу широкой лавой.

Ловчий, холоп[39] Чагра, показался из поросшего орешником оврага.

– Боярин, медведя стронули! Не медведь – медведище! Огромадный, лохматый. Отродясь таковых не видывал!

Загорелись глаза у удатных[40] молодцев, рванулись они вперёд, туда, куда указывал ловчий.

Вспенив воду в ручье на дне оврага, вершники взмыли на увал, вытянулись в линию, помчались в сторону Ломницы, откуда доносились крики и лай.

Ярослав держался сзади. Слава Христу, о его присутствии, кажется, все забыли. Он остановил скакуна, неторопливо спешился, напился из ручья ледяной ключевой воды. Права Настя: пусть тешатся ловами бояре. У него, Ярослава, к охоте душа не лежала.