Ярослав и Анастасия - стр. 52
– Ваша мать? – удивился Фаркаш. – Вот что я вам посоветую, государь. Сходите-ка вы к епископу Луке. Насколько я знаю, он противится вашему браку с дочерью галицкого князя. Думаю, он найдёт способ повлиять на вашу мать.
– А ведь ты прав! – воскликнул обрадованный Иштван. – Как я сам не додумался? Точно! Епископ Лука мне поможет! Отошлю противную девчонку восвояси – и тогда заживу, как и подобает королю! Женюсь на какой-нибудь красавице королевских кровей…
– Конечно, ваше величество, конечно. К примеру, у австрийского герцога Генриха, кажется, есть красивая дочь. Чем не королева Венгрии? – заметил Фаркаш. – А не она, так другие найдутся.
Барон мысленно потирал руки и благодарил Бога. Кажется, их с Птеригионитом план сработал. А дальше… Король благоволит к нему. На что, в конце концов, сдался Фаркашу этот Бела! Если всё сложится как надо – он останется в Угрии и займёт место в свите короля. А евнух пусть проваливает в свой Константинополь!
…Продолжалась на просторах Европы хитроумная игра страстей, кипела на Балканах война, и всё новые и новые люди втягивались в нескончаемую цепь событий, в запутанный клубок противостояний.
Глава 15
Давно не учинялось на княжеском дворе в стольном Галиче таких шумных и многолюдных пиров. Как в давние уже времена покойного Владимирки, вздымались чары с пенящимся олом и мёдом, произносились здравицы, плясали меж столами весёлые скоморохи. Яств обильных на столах было немерено. Чего только не сыскать здесь! Тут и рыба разноличная, и фрукты заморские, и зажаренные целиком молочные поросята, и лебеди в сметане, и медвежатина, и кабанина. Текли в ендовы[130] вина красные греческие и белые угорские, ол тёмный ячменный соседствовал со светлым пшеничным, густая сливовица стояла рядом с бочонками, наполненными крепким мёдом. Не скупился князь Ярослав, на широкую ногу устроил он празднества в честь своего двухродного брата, царевича Андроника Комнина.
Вчерашний беглец восседал по правую руку от князя, облачённый в дорогие одежды: в фиолетовом аксамите[131], в шапке с собольей опушкой, в красных тимовых сапогах. Подымал он чашу – ритон[132], говорил на правильном русском языке, не коверкая слов, хвалебные речи, благодарил князя за оказанный ему добрый приём.
На пиру Осмомысл торжественно провозгласил, обращаясь к своим ближним боярам:
– Земля моя! Бояре земские и люди градские! Сподобил нас Господь чести лицезреть великого гостя – брата нашего, кир Андроника, единокровного нам по матери его, архонтиссе Ирине Володаревне, единоверного нам по равноапостольному Константину