Янки из Коннектикута при дворе короля Артура - стр. 7
Я обрёл в этой картине пищу для размышлений. Я двигался вперёд, как во сне. По мере приближения к городу стали появляться признаки жизни. Время от времени мы проезжали мимо какой-нибудь жалкой хижины с соломенной крышей, а вокруг неё всегда были небольшие поля и садовые клочки, почти не обработанные. Там были и люди – мускулистые мужчины с длинными, жесткими, нечёсанными волосами, которые свисали им на лица и делали их похожими на животных. Они и женщины, как правило, были одеты в одинаковые, грубые холщовые робы, значительно ниже колен, и грубые доморощенные сандалии, на многих были железные ошейники. Маленькие мальчики и девочки почти всегда бегали голяком, но, казалось, никто не замечал этого. Все эти люди пялились на меня, как написаную торбу, говорили обо мне, забегали в хижины при моём появлении и приводили свои семьи поглазеть на меня. Но никто никогда не обращал внимания на этого другого человека, разве что скромно некто здоровался с ним и не получал ответа за свои старания.
В городке было несколько солидных каменных домов без окон, разбросанных среди множества крытых соломой хижин. Улицы представляли собой простые кривые немощёные переулки. Об архитектуре м красной линии здесьникто не имел никакого понятия, и все дома строились по вдохновению их хозяев. Стаи собак и голых детей играли на Солнце, горланили, пищали и шумели; свиньи с довольным видом бродили по округе, похрюкивая, а одна из них возлежала в вонючей луже посреди главной улицы и кормила грудью своё многочисленное семейство.
Вскоре вдали послышались звуки военного марша, громкие звуки близились, потом стали ещё ближе, и вскоре показалась благородная кавалькада, великолепная, со шлемами под плюмажами, сверкающими кольчугами, развевающимися знамёнами, богатыми камзолами с золотым шитьём, попонами и блестящими наконечниками копий, и сквозь грязь, хрюканье свиней, голых отродий, весёлых, грязных собак и ветхие хижины кавалькада доблестно и мерно продвигалась вперёд, расчищая путь, и мы последовали за ней. Мы прошли по одному извилистому переулку, затем по другому, – и поднимались, все время поднимались в гору, – пока, наконец, не достигли продуваемой ветром площадки, на которой возвышался огромный чёрный замок.
Раздался звук горна, затем со стен раздались гортанные голоса, начались переговоры, наверху латники в кольчугах и морионах маршировали взад-вперёд с алебардами на плечах под развевающимися знамёнами, на которых была грубо намалёвана фигура дракона; а затем распахнулись большие ворота, подъёмный мост с хрустом опустился, как огромный каменный топор. Наконец после долгой суеты ворота были подняты, и голова кавалькады устремилась вперёд, в горловину, поскакала под хмурые своды, и мы, проследовав за ними, вскоре оказались в центре большого мощёного грубыми камнями двора, с башнями, уходящими ввысь во всех четырёх углах, от которых кружилась голова, а вокруг нас повсюду гремели доспехи, спешивались всадники, изрыгая разноголосицу неразборчивых приветствий, издали похожих на бурчание. Я не понимал их странных церемоний! Беготня взад и вперёд не прекращалась ни на миг, вовлекая в этот веселый калейдоскоп движение людских толп, шум и множа неразбериху людей, цветов и теней, которые создавали в целом приятную суету.