Яна, Дайяна, Марьяна - стр. 7

За завтраком деланно-равнодушно спросила:

– Ничего в ванной не находил?

– Ты это имеешь в виду? – муж брезгливо (как ей показалось), небрежным щелчком ногтя отправил к ней по столу протез.

– Ой, как хорошо, – обрадовалась Кира, – а то Таня обыскалась. Мы с ней позавчера орехи ели. Она верхний протез оставила, нижний сняла, а надеть забыла. Склероз. Только ты ей не говори, а то она ужасно комплексует. И из-за склероза, и что молодая, а уже совершенно беззубая, как старуха. Правда, ужас?

…Нет, всё-таки месть хороша в холодном виде.

– «Перемен требуют наши сердца!Перемен требуют наши глаза!» – передразнивал ехидный тенорок за дощатой перегородкой. – Допрыгались? Допеременькались со своим Цоем? Отдыхают ваши глаза на руинах, в которых великая страна лежит?!

– Цоя не троньте, – угрожающе предупредил молодой голос.

Даша сидит за перегородкой, распускает, распутывает любимую, некогда модную кофточку, привезённую из Турции. Кофточка от многочисленных стирок свалялась в сплошной колтун, приходится поддевать и распутывать крючком, ногтями и даже зубами. У неё есть ещё одна трикотажная майка: разберёт – свяжет мужу Сергею ко дню рождения свитер.

Сама Даши в холод не замёрзнет: у неё имеется огромная, как плед, бабулина пуховая шаль, дымчато-серая, мягкая и тёплая, уютно пахнет кошками. Залезть бы под неё, укрыться с головой, зажмуриться, уйти в сон… А проснувшись, сладко потянуться и сказать: «Серёж, какой мне приснился кошмар».

Хорошо, что бабуля научила маленькую Дашу вязать. Мама была из поколения, которое фыркало: «Вот ещё, магазины забиты трикотажем на любой вкус. Тратить жизнь на ерунду! Лучше с подружками в бассейн (вариант: в музей, в театр, в арт-кафе).

Если не вязание – чем бы сейчас занималась Даша, слушая бесконечный спор за перегородкой? Как мыльная опера – сегодня закончат, завтра с того же места начнут. Только кнопки «выкл.» нет.

Хуже торговок на базаре, ей-богу. Почитать бы, пока ясный день на дворе – да противный Василий, четвёртый жилец в их домике, спрятал книги и втихаря пускает на самокрутки. Это он сейчас набросился на Цоя.

– Доигрались до гражданской войны? – не унимается он: – «И в пульсации вен мы ждём перемен…» Шибко подозреваю, что те вены давно были тухлые от наркоты. Завезли её в СССР вместе со СПИДом, развратом и прочей заразой. Как и ваших цоев.

– Ещё раз: Цоя не троньте… А не вы, работяги, до этого развратничали? Продавались, за трояк на демонстрации ходили?! – пошёл в наступление крепкий молодой голос. – По рядам поллитровки пускали, у кого руки были не заняты плакатом с рожей из Политбюро? Над шамкающим Брежневым кто потешался? На собраниях кто в ладоши бил, а в курилках шушукался, что профсоюз импортными сапогами торгует? Кто с работы что ни попадя тащил? А в перестройку кто станки бросал и вприпрыжку нёсся к цеховому радио слушать Горбачёва? А? Кричали слесари «ура!» и в воздух кепочки бросали. Не вы?