Яна, Дайяна, Марьяна - стр. 6
А их машина, как во сне, как снежинка, докручивала замедляющиеся па на пустынной ледяной дороге…
Славик вывалился, его стошнило прямо под колесо. Пьяной походкой ушёл, сел на грязный снежный бруствер на обочине.
Ася Петровна икала. Из Киры будто большой ложкой разом вычерпнули всё нутро, опустошили – осталась одна оболочка. Она выбросила наружу ноги в тонких блестящих сапогах, смотрела из распахнутой дверцы. Вот лес. Вот помаргивают мирные огоньки дальней деревни. Вот морозное небо в игольчатых звёздах.
Просто – жить. Дышать. Смотреть, впитывать, каждую минуту удивляться, благословлять и благодарить. А не скакать зайцем перед начальством и под юнцом, у которого молоко на губах не обсохло. Не молодиться и не кривляться перед нелюбимым мужем. Нелюбимым и не любящим – чего там скрывать от себя самой, это же ясно как день. Не вести каждодневную войну с собой, со всеми, неизвестно с кем.
Надо как Агафья Лыкова. Сосны, снег, тишина… С другой стороны, если Агафья Лыкова заболеет – ей тут же стая вертолётов, бригада медицины катастроф из Москвы. За Кирой, прихвати её гипертонический криз или ещё что похуже, никто вертолётов с медицинскими светилами посылать не будет: подыхай!
Возбуждённая Лялька блажила как овца:
– Девочки, это наш второй день рождения! Девочки, каждый год будем его отмечать! Девочки, мы теперь должны всю жизнь пересмотреть! Это Боженька нам пальчиком погрозил!
Больше всех бог погрозил пальчиком Ляльке: отскочившая от панели иконка угодила ей в глаз, под ним стремительно набухал водянистый фиолетово-чёрный синяк.
Ася Петровна толстым трясущимся пальцем тыкала в телефон и не могла попасть. Кира отобрала, позвонила её дочке сама.
Когда остановились у управления, та их уже ждала. Бросилась с пронзительным криком: «Мамочка моя! Никуда тебя больше не отпущу!» Ощупывала Асю Петровну, обнимала, смеялась и плакала. Внучки тоже теребили, висли на бабушке. Перецеловавшись, перемазавшись в слезах и соплях, погрузились в такси, уехали.
На следующий день Лялька пришла с толсто перевязанным глазом. Приподнимала белоснежный бинт и показывала синяк всем желающим. Трещала направо и налево, что Боженька её персонально отметил. И что ослепнуть от иконы – это даже некое предназначение, знак свыше. Потом спохватывалась и переходила на фирменный шёпот – как сухой песочек сыпался.
Ася Петровна со стуком бросила трубку со словами: «Ты мне больше не дочь! Господи, какое чудовище я произвела на свет!» Дрожащими от обиды руками вынула из стола и залпом выпила колпачок новопассита.
Кира вчера рассказала мужу, как чуть не попали в аварию. «А меня каждое утро