Ядовитый поцелуй - стр. 8

– Кто контра? – негодовал комиссар. – Женщины? Эта девчонка? Пацаны? Яуров, погляди, живы ли?

Тот спрыгнул с коня, подошел к убитым.

– А ты подумай: вырастут эти пацаны – и что потом? – возразил Петро. – Они нас не пощадят, они нас из-за угла… Видать, ты забыл: террор, только беспощадный террор…

– Молчать! – процедил комиссар. Он спрыгнул с лошади, подошел вплотную к Петро и тихо отчитал его: – Ты устроил бойню, это уже не война. Когда б они, – он кивнул назад, – вчера воевали с тобой, ты имел бы право убить их в бою. В отряде разложил дисциплину, занимаешься грабежами, развратом…

Петро усмехнулся, пряча револьвер в кобуру, при этом глаза его недобро сверкнули:

– Не лез бы ты, комиссар, в мои командирские дела.

– Я наравне с тобой отвечаю за дееспособность и политическое сознание отряда, вверенного мне партией и рабочим классом, – процедил Силантий Фомич. – Должен предупредить: я доложу высшему руководству армии о твоих делах, ежели не исправишься.

– Исправления хошь? – ухмыльнулся Петро. – Ну так в жены ее определю, вину свою заглажу.

Комиссара задел за живое его издевательский тон, но вокруг стояли головорезы Шестрюка, не ровен час – выделятся в банду и отколются. Тогда перестреляют всех людей, верных молодой советской власти.

Яуров с трудом расцепил руки мальчиков и девушки, которая будто окаменела и была мертвенно-бледной. Подойдя со спины к комиссару, он шепнул:

– Одна дивчина жива, не успели.

Комиссар скрипнул зубами, но теперь-то ничего уже не сделаешь. Он подошел к девушке, от стыда не глядя на трупы и ей в глаза, и тихо произнес:

– Простите.

Она перевела на него пустой, ничего не понимающий взгляд и вдруг завалилась, комиссар еле успел поддержать ее, чтоб не упала на трупы.

– Васька! – крикнул Петро брату, с которым расстреливал контру. – Отнеси девку в сарай и запри.

– Есть, командир, – с подчеркнутым повиновением сказал тот, забрал у комиссара и легко поднял бесчувственную Катю на руки, понес в соседний двор.

Любопытные – бойцы и хуторяне – медленно расходились, а Силантий Фомич стоял, опустив голову, не смея поднять на них глаза. Он чувствовал немой укор жителей этого хутора, их молчаливый протест, чувствовал свою вину и бессилие. Силантий Фомич взял лошадь под уздцы и только тут заметил небольшую группу, состоявшую из пожилого и бородатого мужчины, такой же пожилой женщины, молодайки и хлопца лет пятнадцати.

– А вы чего стоите? – спросил он.

– Мы ж приговоренные, – ответил бородач. – За покрывательство.

– Расстрел отменяется, – сказал комиссар. – Ступайте в хату.