Яд изумрудной горгоны - стр. 24
Кабинет оказался музыкальным классом – просторным, с высокими потолками, вычурными люстрами и портретами композиторов на стенах. Ряды стульев вдоль зашторенных окон, в углу рояль и скрипки с гитарами. Учительский стол в другом углу, в тени, и массивные шкафы с нотными тетрадями за ним. Прятаться здесь как будто было негде.
– Преподаватель уходит в три по полудню, а приходит ровно в восемь, утром. Пока ее нет, класс стоит запертый, всем строго-настрого запрещено сюда входить – все девочки об этом знают! – нервно выговаривала Мейер, след в след семеня за Кошкиным. – Госпожа Кандель, наш лучший преподаватель, мне насилу удалось уговорить ее работать у нас – а ведь она пела в Мариинском театре когда-то! Госпожа Кандель весьма расстроится, узнав, что я впустила в ее святая святых полицию!
– Вы нас не впускали – мы сами вошли, – поправил Кошкин, стараясь не отвлекаться на даму.
– Надеюсь, что вы сами и уйдете до восьми часов! Ведь очевидно, что здесь нет того, кого вы ищите!
– Вы знаете, кого мы ищем?
– Предполагаю! Предполагаю, что вы надеетесь найти здесь этого душегуба… Но здесь никого нет, как видите!
– Теперь уже нет, но я имею основания полагать, что здесь кто-то прятался ночью.
– Какие глупости! – всплеснула руками Мейер.
Кошкин не слушал. Дело в том, что в музыкальном классе, где плотно были заперты все окна, висел отчетливый запах табачного дыма. И Кошкин был полон решимости найти и прочие доказательства нахождения здесь посторонних. Благо, и он, и Костенко, бывший сейчас на подхвате, точно знали, где стоит искать в первую очередь.
Мусорная корзина нашлась под учительским столом. К сожалению, она была совершенной пустой – если не считать чистого нотного листа, аккуратно сложенного кульком. Костенко тотчас, без команды, принялся вытряхивать содержимое прямо на паркет, а Кошкин хмыкнул и обратился к Мейер:
– Анна Генриховна, скажите, пожалуйста, госпожа Кандель, ваша преподавательница пения – она курит?
Мейер стушевалась. Снова поджала губы, и, как раз в тот момент, когда Костенко вытряхнул на паркет ни что иное, как папиросный пепел, нехотя сообщила:
– Госпожа Кандель курит трубку.
Услышанное немного обескуражило Кошкина. И, хотя пепел больше был похож на папиросный, чем на табачный, утверждать на сто процентов он не брался. Такая ладная версия рушилась на глазах…
Если убийца вошел в здание днем, пока сторож не заступил на дежурство, то он вполне мог спрятаться до темноты здесь, в классе, куда никто не сунулся бы до утра, и откуда так легко спуститься в докторскую. Лучшего места и не сыскать! Особенно, если каким-то образом раздобыть ключ. Или вовсе подловить момент и спрятаться здесь незадолго до ухода курящей трубку госпожи Кандель… И спрятаться, скажем, в том немалых размеров шкафу.