Я забираю тебя, Аня - стр. 5
Нет, я запретила себе думать о них. Даже вспоминать.
Вдох-выдох. Я подхватила со стула сумку, проверила, ничего ли не забыла и спустилась вниз. Водитель уже должен был подъехать.
Сердце моё было неспокойно. Всё-таки Самойлов странно вёл себя с утра. Что бы это могло значить? Я, конечно, привыкла искать во всём подвох и всего опасаться. Но и Костю я изучила за этот год вдоль и поперек.
Я вышла из дома на великолепную площадку, выложенную камнем. Сад перед поместьем Самойлова был прекрасен, но громоздкие скульптуры в современном стиле и зеркальные фонтаны всё портили. Черный Лексус, который значился машиной только для меня, подъехал прямо к парадной лестнице. Невысокий и худощавый водитель неопределенного возраста, кажется, Владимир, вышел из салона авто и приподняв кепку, поздоровался со мной.
Я села в прекрасно пахнущий, чистый до беспредельных ноток салон и пристегнулась. Самойлов велел всем водителям следить, чтобы я всегда была пристегнута. И чтобы меня всегда везли, не превышая определенную скоростную отметку. Придурок. Это он так типа заботился о моей безопасности. А потом ломал мне пальцы и таскал за волосы. Сумасшедший козел.
Мы выехали за ворота на дороги нашего элитного поселка – это была полностью охраняемая территория, как на каком-то военном объекте. Тут и белка не проскочит.
Мне было тошно смотреть на все эти поместья, блестящие лоском, высокие заборы и абсолютно невыразительные злые лица с задранными носами, что периодически можно было здесь встретить.
Растерянная и обеспокоенная тем, что Костя был несколько странен, я думала о приёме, на который ехала.
Это был приём у врача акушера-гинеколога. Самойлов сам позволил мне выбрать врача. И это был его маленький промах. Надя Куликова некогда работала в клинике с моей мамой. Через неё я передавала маме вести о себе и получала обратные новости. Но главное – Надя знала, что я тайком предохраняюсь, чтобы не забеременеть от Самойлова, и покрывала меня.
Костя волосы рвал на себе, не понимая в чём дело. Обследования в клиниках ничего не показывали ни ему, ни мне. Всё было в порядке. Ему говорили ждать, но его мужское самолюбие с каждым месяцем всё больше уязвлялось. Когда его дружки предлагали ему поменять самку, он посылал всех куда подальше и говорил, что родить ему наследника должна только я.
Долго, конечно, это продолжаться не могло. Но я собиралась совершить ещё одну попытку побега, и мне нужно было время.
Пытаясь отвлечься, я посмотрела в окно. Мы уже подъезжали к Москве. Машин было немного, городские джунгли любимого города приветствовали до боли знакомыми чертами.