Я верю, ты будешь... - стр. 10
Сердце колотится все сильнее.
Быстро соединяю в голове тот факт, что документы мои можно было достать только за деньги, настойчивого врача, то, что за мной следили…
- То есть вашему сыну нужна помощь? - делаю еще шаг назад, - И вы купили где-то мои данные, выследили меня…
- Да, - и не пытается отрицать, - Ему нужна помощь… и ты ему поможешь.
- А не то что? - мой голос звучит нервно, - Убьете меня и вытащите сердце… точнее то, что вам надо?
И тут я на самом деле пугаюсь.
В его глазах вижу не только ожесточенную решимость. Вытащить. А еще отчаяние.
Мне ли не знать, что в отчаянии люди способны на все? Даже на то, что они не решились бы в обычной жизни?
Потому я срываюсь с места.
5. Вита
Есть у меня знакомые паркурщики (“паркур” - скоростное перемещение через препятствие, часто в городе, прим. автора). Они бы зааплодировали, если бы увидели, как я с места сорвалась. Запрыгиваю на высокий бордюр, потом на капот какой-то машины, припаркованной в неположенном месте, и на проезжую часть слетаю.
Даже успеваю краем глаза увидеть лицо то ли охранника, то ли водителя Баринова, который за рулем сидит. Челюсть у него отваленная, а сам ме-едленно дверь открывает.
Или быстро. А замедлилось время только у меня.
Слышу визг шин, крики, сигналы клаксона. Но не вижу ничего. Как заяц петляя, бегу. Пару раз зажмуриваюсь даже. Но каким-то чудом оказываюсь на той стороне: живая и без отдавленных ног.
В голове ни одной мысли, зачем я это делаю. Глупо это - долго ли я смогу прятаться? Но нерациональный страх и проснувшееся теперь уже во мне отчаяние заставляют только быстрее ногами перебирать. Через улицу, ограду, по клумбам, за угол дома, во дворы… Если со стороны посмотреть - прям как в фильме, наверное, получается. Где очень героичная героиня спасается от опасностей. Одной силой воли и невероятным везением спасается.
Но я невезучая. И неуклюжая. И под ноги не смотрю - только вперед, потому что не знаю, куда бежать. Район может и мой, но я здесь не сказать что часто гуляю. Потому нога попадает в яму в асфальте и я лечу вперед. Руки растопыриваю, ага. Только это не спасает.
Говорю же, неуклюжая. Девочка - беда.
Правое колено пронзает острой болью, а ничем не прикрытые ладони огнем лижет. Из глаз слезы во все стороны. И я снова становлюсь тем, кем и являюсь. Не главной героиней, которой любой враг нипочем, а перепуганной двадцатитрехлетней девчонкой, которая постоянно ошибается и падает. И снова встает, снова падает… и очень устала от этого. Такая вот лирика у меня в голове.
От нее становится еще горше, и плакать я начинаю еще громче.