Я – утопленник - стр. 44
Я огляделся, но ничего, кроме могил и деревьев, не обнаружил. Да в конце аллеи, ближе к выходу, толпились какие-то калеки. Кажется, живые.
– Чего?
– Я имею в виду наше существование, – пояснил мертвец. – Я свел счеты с жизнью, но смерть выставила мне свой счет. Как, впрочем, и вам.
Он замолчал, и я воспользовался паузой:
– Извините, а как вас зовут?
– Зовут? – слабо улыбнулся мертвец. – Мой друг, меня уже давно никто не зовет. Память обо мне исчезла, а я существую. Удивительно и странно.
– Тогда как вас звали? – настойчиво переспросил я и понял, что могу просто посмотреть на могильный камень. Но это мне показалось невежливым, и я дождался ответа.
– Ковров Павел Иванович, – представился мертвец. – В честь императора Павла назван. Год рождения тысяча восемьсот тридцать седьмой, год смерти тысяча восемьсот семьдесят пятый. А вас как зовут?
– Андрей.
– Очень приятно. Вы знаете, я рад, что вы зашли. Собеседников у меня почти не бывает, а я люблю поговорить.
«Разговорчивый мертвец», – подумал я и только сейчас заметил, что, задевая надгробие, мой собеседник проходит сквозь него. Призрак. Я вижу настоящего призрака!
– А кроме вас здесь еще есть… мертвые? – спросил я.
– Есть, и предостаточно. Видели старика на входе?
Я вспомнил: действительно, стоял у самых ворот старичок. С палочкой. Жалкий такой. Действительно, жалкий. Он разительно отличался от наглых физиономий профессиональных побирушек. Но почему-то никто ему не подавал.
– Он призрак, так же как я.
Теперь понятно. Мне даже не по себе стало. Сколько же призраков в нашем городе?
– Почему в таком случае вам не с кем говорить?
– А в жизни вы со всяким разговаривали? – вопросом на вопрос ответил Павел Иванович, и я кивнул. В общих чертах он прав. С некоторыми разговаривать бесполезно. Как с нашим деканом. Что существует диалог, он не знает, зато монологи у него… Цицерон отдыхает.
– Он мне неинтересен. Весьма странная особа. Мне кажется, он не в своем уме. Да и я ему безразличен.
– Не в своем уме? Мертвецы что, с ума сходят? – изумился я.
– Ничего удивительного. Здесь многое такое же, как в жизни. Поживешь – узнаешь.
Мимо прошла пожилая пара. Проходя, они замедлили шаг, и я увидел их удивленные лица. Женщина посмотрела на меня с жалостью и, тронув за плечо, сунула в руку скомканную десятку. Чего это она?
– Подумать только, как мир изменился! – продолжал Ковров, не обратив на прохожих ни малейшего внимания. – Разве мог я предполагать, что через сто пятьдесят лет по моему Петербургу будут ездить такие вот машины, а в небе летать самолеты! Сначала я радовался, что вижу то, чего даже во сне не могли увидеть мои современники. Но затем я пережил их всех… И их детей, и внуков. Мне, сударь мой, теперь горько потому, как я понял – нет в будущем счастья, которого ждали они, и я ждал вместе с ними! И конца мира нет! И главное: люди не изменились к лучшему.