Я укрою тебя от дождя - стр. 40

– А моя мама? – тихо и до конца не веря, что, в принципе, так легко смогла избавиться от этой порчи, спросила Мирослава.

– И с мамой твоей всё будет хорошо! Не переживай. Я тебе уже говорила, что твоя бабушка тебя просто запугивала, чтобы ты сдалась и ушла с ней.

– Ладно, – не стала спорить и согласилась Мирослава. Голова начала невыносимо болеть, поэтому ей больше всего на свете захотелось как можно быстрей оказаться дома и прилечь хоть на полчаса.

– Сейчас сделаем огненную воду. Умоешься ею один раз – сегодня перед сном. А потом, через семь дней приедешь ко мне с кусочком чёрного хлеба и небольшим количеством молока. Нашепчем тебе новую судьбу, новую настоящую любовь и семью, – всё с той же приторной улыбкой продолжала Лариса Павловна.

– Хорошо, – отозвалась Мирослава, мысленно думая: а нужна ли ей эта самая настоящая любовь? Почему-то сейчас ей казалось, что в мире такой и не существует. Есть только влечение и страсть, ну и привязанность с уважением – это уже у супругов.

Знахарка начала одну за другой сжигать спички и шептать слова молитвы, обходя вокруг Мирославы. А Смирнова поймала себя на мысли, что голова ее и на этот раз начинает болеть все сильнее и сильнее. Так что она выдохнула с облегчением, когда Лариса Павловна погасила в воде последнюю спичку и закрыла банку.

Простившись и оставив деньги за прием, Мирослава вышла из комнаты в небольшой коридорчик, где натянула ботинки и надела зимний пуховик. Шапку положила в сумочку, надеясь, что на свежем воздухе головная боль хоть чуть-чуть, но пройдет. Однако все надежды оказались ложными. Ни прогулка на улице, ни поездка в пустом автобусе не смогли избавить ее от головных болей. Так что, приехав домой, Мирослава легла на диван в надежде поспать. Но сон не шел, да и состояние все больше и больше ухудшалось.

***

Душу разрывала какая-то непонятная пустота. И с каждым днем ​​эта удручающая пустота внутри все больше и больше распространялась, угрожая в конечном итоге полностью поглотить Мирославу.

На представителей противоположного пола Мирослава теперь смотрела с неприязнью, искренне удивляясь, как всего месяц назад она могла мечтать стать женой одного из них. Нет, замуж ей больше не хотелось. Даже простых ничего незначительных отношений не хотелось. Мужчины стали ей отвратительны. Даже муж Евы стал раздражать Мирославу до зубного скрежета. Единственный, кого она по-прежнему крепко и безумно любила из противоположного пола – ее племянник Кирилл. Вот на него она не могла наглядеться. Но это чувство можно было легко объяснить: материнский инстинкт, ведь мальчику она приходилась не просто родной тетей, но еще и крестной матерью.