Я тебя тоже люблю. Ромкины подарки - стр. 6

– Да, – тот машет рукой. – Пусть делает что хочет.

– Олег! – с отчаянием. – Рома!

Не слушая излияний, оставив кружку на перилах веранды, разворачиваюсь и иду к себе в комнату.

Чемодан до сих пор не разобран – как чувствовал не лез в него. Покидал в спортивную сумку только мыльно–рыльное, да прочую мелочь, какой пользовался эти два дня. Осматриваюсь напоследок. Моя комната в родительском доме с видом на сад всегда была моим островком спокойствия. Сейчас у Вселенной, видимо, произошел какой–то сбой. Ноги сами несут отсюда. Мысленно я уже в деревне, в бабушкином доме. Сама бабушка тоже там. Живая, веселая. И я, только что закончивший школу и уже попавший в списки поступивших в универ. Зеленый еще. Безбашенный.

Дом бабушка завещала мне и Кире и вот покупатель. Надо ехать.

– Всё, вещи собрал, если что – я на связи. Приеду, позвоню, – отчитываюсь, напяливая в прихожей кроссы.

– Рома, позавтракай хотя бы!

– Не хочу, мам, я перекусил.

– Подожди, я тебе с собой блинчиков положу!

Не отвяжется ведь.

– Жду.

Закидываю чемодан и сумку на заднее сиденье.

– Дозор, дружище, – треплю лохматую голову пса, – не скучай тут. Детей не пугай, родителей охраняй, чужих можно покусать, – последнее шепчу ему на ухо.

Дозор стоит передними лапами у меня на груди. Влажный розовый язык свесил меж клыков, дышит громко, а глаза грустные. Понимает, что друг уезжает.

– Я ненадолго, – обещаю ему.

– Вот, Ромочка, – мама сует в руки тяжеленький пакет.

– Ого! Куда столько?

– Дорога дальняя, пригодится. Тут и термосок с чаем, и блинчики. Бутербродиков еще настрогала.

– Спасибо, мам. Не стоило. Столько кафешек по пути.

– Да что эти кафешки! Одна зараза в них. А тут домашнее, вкусное... – голос вздрагивает. Чуть–чуть и расплачется, будто я на год уезжаю. – Я тете Стюре позвонила, предупредила, что ты приедешь, она порядок там наведет.

– Ага.

Пытаюсь вспомнить тетю Стюру – бесполезно. По рассказам матери она напротив бабушкиного дома живет, приглядывает.

Батя подошел.

– Аккуратнее там, – напутствует.

– Само собой. Ладно, поеду я. Привет всем передавайте!

– Передадим!

До поворота вижу в зеркало заднего вида фигуру матери. Ну вот, расстроилась.

Расстояние в сто пятьдесят километров преодолеваю без проблем. Ловлю кайф от дороги и одиночества, мозг расслаблен.

После указателя на бабушкину деревню начинается форменное безобразие.

Дорогу развезло. Ее и так никогда не асфальтировали, а грейдировали в лучшем случае в прошлой пятилетке. Машина вязнет в грязи, два раза буксовал, но выбрался, третий застрял капитально, пришлось ждать попутный транспорт, чтобы вытащили.