Я тебя не отпускаю - стр. 46
— Ты звонила маме и папе? Зачем? — напрягается Вадим.
— Как зачем? Ванечка же у них. Я соскучилась по нему и хотела бы услышать, как у него дела.
— У него всё хорошо. Я разговаривал с родителями два дня назад и показывал тебе фото.
— Да, замечательные фото, — говорю с улыбкой. — Но услышать голос сына — это совсем другое. Ты же понимаешь это…
— Я понимаю лишь то, что ты кудахчешь, словно наседка, над своим сыночком… Неужели нельзя расслабиться без него?
— Вадим, что происходит?!
Я отстраняюсь и заглядываю в его глаза, которые темнеют за одно мгновение.
— Ты удерживаешь меня вдалеке от сына. За какой проступок? Я делаю всё, что ты требуешь от меня.
— Но ты любишь его сильнее, — звучит ответ.
Я стираю холодную испарину, выступившую на лбу.
— Вадим, ты перегибаешь палку. Ваня — мой сын, единственный ребёнок. Разумеется, я люблю его. А ты… ты пытаешься сравнить то, что априори сравнивать нельзя. Скажи, где Ваня?
— С родителями.
— А где твои родители? Я звонила им на сотовые и на домашний телефон. Никто не отвечает…
Вадим раздражённо вздыхает.
— Когда Ваня рядом, ты постоянно трёшься только около него. Он вырастет тряпкой!
— Это отговорки. Я хочу узнать, где Ваня. Прямо сейчас хочу узнать, не потом, не через день или через два! Где мой сын?!
Спокойствие быстро рушится приступом паники с примесью ярости.
Сейчас я зла на Вадима так, что могу даже ударить его по голове тяжёлой вазой, как раз стоящей на тумбе.
В ней стоит роскошный букет алых роз. В нашей спальне всегда стоят свежие цветы — букеты один в один — алые розы, присутствие которых я уже не замечаю, но зато с удовольствием прокручиваю в голове мысль о том, насколько тяжела керамическая ваза.
— Успокойся! — осаживает меня Вадим. — Или не услышишь сына ещё неделю! Или даже две…
— Или отправляюсь за решётку из-за твоих махинаций! — заканчиваю фразу за него и сбрасываю халат, повернувшись к нему спиной.
Пусть смотрит на следы своих стараний и полюбуется на синяки, которые так ещё и не сошли.
В спальне повисает густое молчание.
Вадим напряжён и зол, но, кажется, он чувствует, что я стою на самом краю пропасти.
Давление со всех сторон колоссальное, ощущаю себя загнанной в угол. Но когда не остаётся шансов на свободу, раненый зверь начинает отбиваться и может нанести колоссальный урон.
— Завтра важная встреча! — говорит Вадим. — Ты же знала об этом заранее. К чему там сын? Или ты думаешь, что его пустят на званый вечер?!
Он говорит о важности завтрашнего вечера, о том, что я обязательно должна поддержать его, мы должны выглядеть счастливой и влюблённой парой…