Я тебе объявляю дружбу, майор... - стр. 13
В тот момент нам стали приносить мой заказ. Такого обилия сладостей я не видела со дня рождения моего брата, который за пирожные родину продаст. И две, если спрос будет. Взрослый парень, кандидат в мастера спорта по боксу, а сладкое лопает как мальчишка.
— Что ты их взглядом гипнотизируешь? — подколол меня товарищ капитан. — Пока все не съешь — домой не пойдешь!
Мамочки, он еще и садист!
— Ты мне поможешь, правда?
— Только ради нашей будущей дочки Васи, — изобразив на лице душевную борьбу, согласился капитан.
Я быстренько провела ревизию всего заказанного и подвинула несколько пирожных поближе к Мирону.
— Не смотри так. Ненавижу пирожные с ягодами. По-моему, это извращение — заливать фрукты и ягоды шоколадом, — призналась я, подвигая к себе шоколадное пирожное с орешками.
Мирон скривил чувственные губы и придвинул к себе блюдце с вишневым десертом:
— Я так понимаю, что я тот еще извращенец…
****
— Я больше не могу, — простонала я, отодвигая от себя тарелку с недоеденным пирожным.
— Да ну? — иронично приподняв бровь, с ухмылкой поинтересовался Мирон, — ты больше ничего не хочешь? Тирамису, или вот «Шоколадное наслаждение»? Можешь попробовать, я никуда не тороплюсь. До пятницы я совершенно свободен!
— Благодарю, я наелась, — вежливо произнесла я, — мне пора.
— Поехали, отвезу, — решил Мирон, жестом подзывая официантку, — счет, пожалуйста, и все, что не доел мой Винни Пух, — с собой. Щас еще проверим, проходишь ли ты в дверь, а то, может, тоже застрянешь.
Я приподняла вверх бровь, очень надеясь испепелить взглядом товарища капитана, но он оставался абсолютно невозмутимым.
— Я сама доберусь! — решительно отрезала я.
— Самостоятельная какая, — покачал головой капитан, — забыла уже, что должна мне пять свиданий?
— Я и не собиралась, — с достоинством ответила я и резко поднялась.
— Наезд на сотрудника полиции при исполнении, фуражку опять же уронила, суток на пятнадцать потянет, — насмешливо напомнил капитан.
— При исполнении? — взвилась я, — пирожок шел арестовывать?
— Это была секретная операция.
— Поделишься?
— Не могу, она ведь секретная! — развел руками Мирон.
— Не нужно делать из меня дуру, — прошипела я.
Мирон пружинисто поднялся, подошел ко мне вплотную и насмешливо прошептал:
— Не ты ли сама последний час пыталась меня в этом убедить, а, Марьяна? И твое…, — Мирон свел глаза к переносице и высунул кончик языка, — я тоже видел. Зеркало! — указал он.
Мне стало стыдно. Настолько, что, казалось, даже кончики волос покраснели, а на щеках можно было жарить яичницу.
А товарищ капитан вдруг протянул руку и заправил мне за ухо прядь волос, словно невзначай коснувшись щеки большим пальцем.