Я тебе не ровня - стр. 25
От автора:
Забороло – верхняя часть крепостной стены, где находились защитники; укрытия на верхней части стены, защищающие обороняющихся воинов.
Подсумок – воинская сума с «ушками», крепилась к поясу.
Летник – старинная верхняя женская одежда. Длинная, сильно расширяющаяся книзу. Летники носили родовитые жены и дочери.
Вира – упрощенно – штраф в пользу потерпевшего.
Печево – печеная еда, преимущественно хлеб, печенье, пряники.
Глава 5
Что там Дёмка болтал, как Фаддей злобился, Андрей не слышал, не видел. Рыжую отпустил, а сам руки плетьми повесил и застыл, глядя в глаза, что все более напоминали осеннюю речку и весенний листочек в ней. Аришка смотрела на него и с того живого, горячего взора ворохнулась в Шумском забытая давно радость.
Нет, не та, законная, что после победы надо ворогом или богатой добычи из похода. Не та, которая буянила, вихрилась от крепкой бражки, пива или сладкого вина. А та самая, глубокая и душевная. Бесценная.
За малый миг, что перехлестнулись взглядами, Андрею много что вспомнилось, но особо мать. И все с того, что рыжая Аришка с ясными глазами, с прижатой косой, словно птаха пойманная, всколыхнула муть со дна душевного, подняла осыпь горестную.
Мать Шумского заневоленная любовью своей к Андрюхиному отцу и сыном – малым детёнком – металась в богатых боярских хоромах, аки птичка, а улететь не могла. Страдала, теснимая женой боярина и ее бабьим ближним кругом, жалилась малому Андрейке. Вечор, бывало, придет к нему в ложницу, обнимет и шепчет:
– Сыночек мой, радость моя единственная.
Андрей хоть подлеток, а все понимал, видел, поди, что мамка не хозяйка, но и не чернавка. Жалел ее, защищал, как разумел. Когда схоронили ее, мамку-то, сполна хлебнул чашу того горького винца – полукрового. И не боярин, и не холоп. Пригульный!
Шумской пожалел рыжую, освободил безо всякой виры. Взгляд ее дышащий, теплый, благодарный и удивленный согрел. С того и радость. Будто пташку выпустил* на волю.
– Ты чего обомлел-то, сармат, сук те в дышло? Накрыл колодой пряники мои! – Дёмка не унимался.
Андрей и, правда обомлел, токмо не от того, что пряников лишился, а от Аришкиного взора. Смотрела-то с теплом, и Шумской понял – первая так на него смотрит. Девки все больше с опаской, а кто и нос воротит, знают, поди, что из сарматов. А эта…
– Демьян, будет тебе горло-то драть. Мне твои пряники без надобности. Я их не ем, – выдавил Андрей, все еще глядя на рыжую.
– Тьфу, достался дружок – лысый лужок. И, правда, на кой ляд тебе пряники? Тебе бы все хлебом крупчатым* напираться.
Дёмка речь свою ядовитую оборвал: из-за хоромин показался молодой ратник. Машка потянула Аринку за руку, бежать за собой приневолила. А как инако? Девкам ходу в ратный круг не было: хоть боярышне, хоть славнице простой. Увидят – не спустят.