Я с тобой не дружу - стр. 46
Это злит меня похлеще, чем скотское поведение Рэма в машине.
– Какие мы нежные, тебя сюда не звали. Хотя что это я? Я тебя и домой не приглашала, и вчера не хотела уходить с тобой из бара… Но ведь тебе нет дела? Да?
– Нам надо поговорить, Соня, – он тянет меня за руку, а я упираюсь. – Не пойдешь ногами, я отнесу. Мне не впервой.
– Вот. Я об этом. Прешь напролом, растаптывая все на своем пути.
В носу начинает подозрительно свербеть, глаза тоже щиплет.
Нет. Не доставлю ему такого удовольствия. Я не заплачу.
– Сонь.
Рука на моем запястье сжимается крепче, в голосе Рэма прорезаются угрожающие нотки. Да он охренел!
– Иди, куда хочешь! Просто оставь меня в покое, ради бога! – взрываюсь я. – Есть же в тебе хоть что-то человеческое?
Вырвав руку, я толкаю его в грудь. Еще и еще, выплескивая свою ярость. От каждого тычка Рэм только пошатывается, но с места не сходит. Он сверлит меня взглядом, и это бесит меня еще больше.
Какого черта он такой спокойный?
Смотрит, как на капризного ребенка. Но твою ж мать, даже у капризного ребенка есть предел. И он почти достигнут.
– Человеческое? – вдруг хрипит Рэм и стискивает меня за предплечья. – Куда больше, чем ты думаешь. Только вот ты почему-то это не ценишь.
Он встряхивает меня как куклу, и голова моя запрокидывается, я попадаю в плен злых глаз, и на дне их только льдины. Кажется, кого-то проняло.
Да только вряд ли его заботят мои чувства.
– Если ты так ценишь, то уж лучше бы пренебрегал!
– Ну хватит. Мне надоело! – рявкает Рэм и, опять схватив мою руку, для надежности переплетя пальцы, тащит меня наружу. – Мне на хуй не упало торчать в этом толчке.
– Вали без меня, – я хочу отцепиться, но он слишком силен, и я полощусь за ним как белье на веревке в ветреную погоду.
– Нам надо поговорить, и делать мы будем это не в туалете, – он тараном прет, как ледоколом разрезая толпу студентов, на глазах которых меня волочет, будто нашкодившую собачку.
– А я сказала, что не хочу разговаривать!
Рэм уже вытащил меня на крыльцо, хоть я и торможу каблуками, как могу, рискуя набойками и оставляя черный след на плитке. Он несется огромными шагами, и тяжелая сумка больно хлопает меня по бедру.
– Знаешь, что? – Рэм резко останавливается, и я со всего разбегу влетаю в железобетонную спину, обтянутую черной кожей. – Я хотел по-хорошему, правда…
Я задыхаюсь от такой наглости:
– По-хорошему? Да ты вообще знаешь, что означает это слово?
– Я столько звонил и писал, я таскался на гребаные семейные встречи, я ждал тебя у подъезда… А теперь мне надоело! Будет так, как я скажу!
– Вот как! – я уже кричу, перестав стесняться зевак, обступивших нас и приглушивших свои беседы. – То есть, выходит, ты важнее, чем я?