Я подарю тебе «общак» - стр. 16

Загорский сердито глянул на него и проворчал:

– А ты будто не знаешь. Здесь кругом уши, а ты приперся посреди ночи и орешь про золото. Хочешь, чтобы ко мне пришли?

– Неудачно пошутил, – виновато опустил глаза Лапа, – извини.

– Ладно, что с тебя взять. – И тут лицо Загорского вытянулось от изумления при виде пулевого отверстия на рубашке приятеля в области сердца. – Это что?

– А, ерунда, – нарочито небрежно бросил Лапа, – пока мы топали сюда, к нам подкатили кенты, и один из них пальнул в меня.

– И что, попал? – медленно пролепетал скульптор, таращась на отверстие.

– Ну, как видишь! Знаешь, какой синячище остался?!

– Синячище… – с недоверием повторил Николай Павлович. – От тебя что, пули отскакивают?

– Ты забыл, что я заговоренный, – довольно усмехнулся Лапа. – Помнишь бабку Евлампию? Она мне специальный медальон дала, сказала, что, пока он при мне, никто со мной совладать не сможет. Сам же все видел.

Первоначальное изумление быстро сошло с лица Загорского, на смену ему пришла досада. Всплеснув руками, он воскликнул:

– И ты что, веришь в эту чушь? Хватит тут мне мозги туманить! Вечно разыгрываешь! Знаешь, что я легковерный. – Не дав «медвежатнику» возразить, Николай Павлович прошел через комнату, заставленную скульптурами, к дивану, убрал с него пакеты с глиной, инструменты, стряхнул строительный мусор, а затем предложил: – Присаживайтесь, господа.

– Иди, садись. – Лапа с улыбкой подтолкнул глазевшую по сторонам Лизу к дивану.

Посмотреть действительно было на что. В комнате по всему периметру стояли скульптуры обнаженных женщин, выполненные в гипсе, глине, камне и даже дереве. Изваяния были различных размеров, но тем не менее очень похожи друг на друга пропорциями: мощный таз, толстые ноги, тонкая талия и большая грудь. Лиц у скульптур практически не было, лишь грубые наброски основных черт – носа, рта, глаз. Автор не стремился к четкости образа, добавляя в творчество примитивизма.

– Эх, жениться тебе, Коля, надо, – ухмыльнулся Лапа, похлопав одно из творений по бедру.

– Ой, оставим эту тему, ты уже мне надоел своими подковырками, – обиженно пробормотал Загорский, плотнее задвигая шторы.

– За тебя же волнуюсь, а то лепишь, лепишь тут один в своей каморке. Так и до клиники недалеко. – Поскольку скульптор не ответил на замечание, Лапа обратился к Лизе:

– Вот видишь, человек занимается всякой ерундой целыми днями, не работает и непонятно, чем живет. Рано или поздно у компетентных органов возникнут вопросы. Я бы на его месте хотя бы для вида дворником, что ли, устроился, могут ведь невесть что подумать.