Я отвечаю за все - стр. 94
– Так точно, врач.
– Кто его лечил?
Горбанюк и этого толком не знала. Он был вовсе не по ее части – умирающий старик, теперь, она чувствовала, ее просто «подставили». Она должна была ответить за чужие грехи. Страшно ей не было. Хорошо ответит – вызволят. А генерал-академик не съест. Видывала она таких крикунов!
– Еще вопрос, – сказал генерал. – Вы знали, кто он?
– Тут знать ничего не положено, – вывернулась Горбанюк. – У нас своя специфика, товарищ генерал-лейтенант.
И подумала: «Утерся?»
Генерал-лейтенант отвернулся от нее.
А через час вышел из комнатки, где лежал таинственный старик, и сказал и Инне, и другим здешним врачам – не сказал, а тихо прокричал, прокричал хриплым шепотом:
– Какие же вы подлецы! Боже мой, какие вы подлецы! Подлецы души, вот именно, подлецы души!
У него было белое, трясущееся лицо, и на этом лице нестерпимо светились гадливой ненавистью голубые, казалось бы, младенчески добрые, неспособные к гневу глаза.
– Кислород! – гаркнул он. – Перестреляю всех, сволочи!
И его белая рука врача действительно потянулась к кобуре, которую он, наверное, никогда не расстегивал за все пережитые им войны, потянулась, но так кобуру и не расстегнула.
– Вы знали, что у него? – генерал кивнул на дверь палаты. – Вам было известно, что он болен микседемой?
– Имелось мнение, – начала было Инна Матвеевна.
– Вы знали, черт бы вас подрал, что ему назначен тиреоидин?
– Располагая незначительными запасами…
– Но запасами же! – рявкнул генерал-доктор. – Запасами, дрянь вы этакая! Так как же вы смели…
Он задохнулся. Чья-то услужливая рука протянула ему стакан с водой. Генерал брезгливо оттолкнул руку и уже тише спросил:
– Вам известна моя фамилия?
Он смотрел на Инну Матвеевну сверкающими бешенством глазами.
– Я вас спрашиваю, Горбанюк, вы знаете, кто я такой?
– Конечно, – едва пролепетала она. – По вашему классическому учебнику…
– Так вот, я классически позабочусь о том, чтобы вы, Горбанюк, никогда впредь не смели именоваться врачом. Классически, – бессмысленно повторил он и еще раз крикнул: – Классически! И удостоверяю это свое обещание именем моего умирающего товарища!
Умирающий товарищ – это был тот старик, которому Инна Матвеевна отказала в тиреоидине.
И который, словно назло ей, скончался к вечеру.
Начальство за Инну не заступилось. Наоборот, оно все свалило на нее. Рассказывали, что оно, начальство, даже плакало перед генералом и утверждало, будто по неграмотности и по вине церковноприходской школы, в которой получало образование, не имело чести знать, кто этот самый старик и почему «его здоровье важнее здоровья других зеков».