Я отвечаю за все - стр. 51
– Яковец же, – жалобно сказала она. – Яковец!
Но шофер не слышал. Он куда-то пропал, провалился. Варвара попятилась, прижалась спиной к радиатору полуторки, закрыла глаза. Шум стоял в ее ушах, гомон, грохот. «Пожалуй, я упаду, – подумала она, – пожалуй, мне больше не выдержать!»
Они не должны были, не могли сейчас увидеться. Во-первых, она старуха. Во-вторых, она жалкая. В-третьих, Женька скажет пошлость. В-четвертых, тут народ. Нет, это невозможно.
Но она знала, что они увидятся.
Она хотела этого.
И они, конечно, увиделись.
Не открывая глаз, она понимала, что он идет к ней. Никто так не ходил, а как – она не знала. Но она помнила! И свет вдруг погас, тень от него упала на ее лицо, на ее вконец измученные глаза, и они распахнулись навстречу ему.
– Здравствуй, – сказал Устименко. – Ты зачем же людей давишь?
– Здравствуй, – ответила она, забыв про старуху и про все остальное. – Я нечаянно, Володя, людей давлю.
И загадала, холодея от страха: если он поцелует ее сейчас, после стольких лет этой муки, то когда-нибудь она на нем женится. Именно такими словами она и загадала – с «женится».
И он поцеловал. Поцеловал своими твердыми, жесткими, нетерпеливыми губами, но бережно и нежно, именно так, как и должен был поцеловать после стольких лет несчастий, и сказал именно то, что и должен был непременно сказать:
– Вруша несчастная! Разве же это ты была за рулем?
А она ответила то, что ответила бы много лет тому назад на улице Красивой:
– Не твое дело!
Но он теперь говорил о другом. Он говорил про Штуба:
– Ничего страшного, я думаю. Трещина, наверно, в самом худшем случае. Это болезненно, даже очень, но скоро пройдет.
– Скоро пройдет? – переспросила она одними губами.
– Все проходит, – сказал Устименко.
– Да, все, – подтвердила она.
Сейчас она совсем плохо соображала, как будто ее, а не Штуба ударил грузовик. Она только вглядывалась в его лицо и не понимала, как могло случиться, что этот человек, смысл и счастье всей ее жизни, женат на другой и сейчас уйдет от нее в неведомый мир той семьи, в котором ее не будет.
– Ты что, тоже ушиблась? – спросил он.
– Нет, ничего, – совсем тихо ответила она. – Я нисколько не ушиблась. Я устала сегодня. Но и это пройдет?
– Пройдет, – уверенно и быстро произнес Устименко, – пройдет, Варюха. Только ты меня не избегай, – вдруг быстро добавил он, – это же дико – нам друга друга избегать…
Он хотел еще что-то сказать, но не успел, потому что, пыхтя от всего пережитого, подбежал Евгений и сообщил, что буксирный канат «привязали» и можно ехать.
Женька, разумеется, был очень зол и возбужден.