Я ослушалась Дьявола - стр. 6
Все это, конечно, кажется жутким, да так оно и есть, но я привыкла. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. По себе могу сказать: к плохому тоже быстро. Приходится. Он не насилует меня слишком часто. Раз в несколько недель, не больше. Гораздо чаще залепляет пощечины. Бьет – раз в пару месяцев, когда срывается какая-нибудь крупная сделка. Но тогда он не трогает мое лицо: основные удары приходятся в живот и поясницу, следы от его пальцев остаются также на руках и шее. Я научилась просто виртуозно замазывать их тональником. А еще – расслабляться, чтобы меньше чувствовать боль. Максимально пассивная жертва. Рыпаться бесполезно, я же знаю. Когда-то пыталась.
Только давайте без нотаций. Мол, захотела бы – ушла. Вынужденное соучастие в его преступлениях – не единственное, что держит меня рядом. Есть другая причина – ответственность за близкого человека.
Шесть лет назад Давид оплатил лечение моего полуторамесячного двоюродного брата и продолжает финансировать все его медицинские потребности. Костя родился со спинально-мышечной атрофией и мог не дожить до трех лет: первоначальная терапия стоила больше двух миллионов долларов. Самое дорогое лекарство в мире. Тогда мы с Давидом были женаты всего полтора года, и это были хорошие времена: он не бил и не насиловал меня. Мне даже казалось, мы любим друг друга. И только потом все начало стремительно рушиться.
Он спас жизнь моего маленького брата – и возомнил себя богом. Это был первый звоночек. Я была благодарна – а он упивался этим, постепенно подсаживая меня на крючок своих незаконных сделок, заставляя подписывать бумаги, оформляя на меня недвижимость и оффшорные банковские счета.
Потом выяснилось, что он не может иметь собственных детей. Второй звоночек. Это сильно уязвило его мужское достоинство. Какое-то время он насиловал меня каждый месяц в дни возможного зачатия, надеясь, что я все-таки забеременею. Потом первый раз ударил. Начал напиваться.
Вот так дети – один спасенный и один, которому не суждено было родиться, – стали камнями преткновения в нашем жутком браке.
Потом все пошло как по накатанной дорожке, из года в год одно и то же: насилие, побои, алкоголь, ненависть... Но нельзя было рисковать репутацией порядочного семейного человека – и он держал меня при себе, на привязи, как шавку. Может быть, даже думал, что любит меня: в своей, извращенной манере. А я не могла уйти, связанная по рукам и ногам не только возможными тюремными сроками, но и страхом рисковать здоровьем больного брата.
Вот вам моя печальная история.
Как, нравится?