Я объявляю тебе войну - стр. 40

Градов. Его рук дело. Очередная шутка, заставляющая нервы заостриться и проткнуть все мое тело от испуга.

Медленными шагами дохожу до выхода из душевой и заглядываю за дверь. Никого. Послышалось?

Несмотря на то, что на мне нет ничего из одежды, а купалась я под прохладной водой, мне жарко. По коже стекают не капли, а пот. Полноценно дышать не могу, живот и солнечное сплетение скручивает.

Хочется, чтобы сейчас вошла Олеся и спросила, почему я так долго. Но ничего не происходит. Возвращаюсь в душевую. Моего полотенца нет. А пятнадцать минут назад я вешала его на то место, куда сейчас смотрю.

Тонкое спортивное полотенце малинового цвета. Если его сложить, то оно занимает место не больше карманной косметички.

По ногам сквозит, и как бы сердце ни посылало разгоряченную кровь к стопам, я не двигаюсь и не чувствую ничего, кроме пульса в висках и бьющейся жилки на шее. Ровно той же, которую хотела перекрыть Градову.

Из одежды только туфли, и… Трусы.

Черт, черт, черт!

Открываю все шкафчики, заглядываю под них, затем в технический шкаф. Может, кто-то не самый умный закинул все туда?

Пусто. Везде. В каждом уголке.

В одной руке сжимаю трусы, в другой одну туфлю. Голова распухает от обилия догадок и мыслей. Трясусь, когда температура моего тела достигает отметки сорок.

Страшно. Стыдно. Я заставила Матвея снять с себя последнюю вещь – его боксеры, а он оставил мне из всех вещей лишь трусы.

Ненависть к Градову бурлит в каждой клетке. Это же его рук дело. Кроме него некому.

Он хочет увидеть мою грудь. Сказал грубее, правда, но сути меняет. Хочет сравнять счеты. Это все он – Матвей Градов.

Придурок.

Надеваю трусы, затем туфли. От отчаяния готова забиться в угол. В носу пощипывает, и я в шаге от признания: мне хочется плакать.

Приоткрываю дверь. Никого. До аудитории идти целых четыре этажа вот в таком виде. Ни в каком, то есть. Это уже не комплект черного кружевного белья, в котором я была у него в клубе. Там вообще был полумрак, и я сидела за столом. Сейчас же… Полно студентов, преподавателей, светло и уже очень холодно.

Мурашки атаковали каждый сантиметр тела. Щеки же, наоборот, горят, словно их облили бензином и подожгли. До боли.

Бегу вверх, а все отступают. Смеются. Фотографируют. С силой закусываю нижнюю губу, пока плотнее прижимаю руки к груди.

Уже нет усталости, а пазлы складываются во вполне логичную картинку. Все было продумано давно. Начиная от игнора, черного списка и заканчивая специально брошенной фразой.

Градов действовал не один. Кто-то ему помогал. Олеся?

Перед аудиторией останавливаюсь. Ситуация повторяется. На этот раз я не отказалась бы даже от рваных колготок.