Я объявляю тебе войну - стр. 29
– Проигравший раздевается, – вокруг Градова тут же раздаются смешки. Притом, что кроме самого Матвея никто не знает, какие у него карты. Они лежат рубашкой вверх под его ладонями.
Перед моими глазами выигрышная комбинация, которую я так же прячу в руке. К сожалению, есть и более удачная.
– Догола? – задаю вопрос, шутя.
– Почему бы и нет?…
Вот ведь дьявол.
От волнения пальцы подрагивают. А покер – это не та игра, где стоит это показывать. Ну не сдаваться же?
– Тогда на счет три вскрываемся.
– Раз.
На мне однотонное белье черного цвета. Сексуальное, кружевное. И у меня тело богини, а перед выходом я нанесла ароматный лосьон с блестками. Теперь понимаю, почему так поступила. Интуиция подсказала, а я всегда ей верю.
И вот сейчас чувствую, что этот раунд не мой.
– Два. Проиграешь ведь, Исхакова!
– Три! Тебе же есть, что нам всем показать, Градов? – Господи, пусть на этот раз моя интуиция ошибается.
– А тебе?
Одновременно переворачиваем карты и застываем.
По комнате проносится протяжный и одобрительный гул.
– Тебе помочь раздеться, Анечка?
Глава 13. Матвей
– Тебе помочь раздеться, Анечка? – говорю вполголоса, но все прекрасно меня слышат. По залу проносятся смешки.
Я не думал, что застывший в ее глазах испуг будет смазывать мои растрепанные нервы с такой нежностью. Почти любовью.
Прекрасная картина.
На Исхаковой очередная короткая юбка и что-то типа кофточки. Все черное, включая ее глаза и взгляд.
Сбежит? Любая другая бы на ее месте обернула все в шутку. Эта сидит застывшей статуей, только потяжелевшее дыхание чувствую и как поднимаются и опускаются ее плечи.
Еще слышу постоянный «дрязг» массивных сережек.
– Ты проиграла, Исхакова.
Уголки ее губ быстро опускаются, выражение лица вроде бы невоинственное уже, словно она смирилась и даже готова раздеться.
Не прерывая своего рассматривания, вслепую нахожу бокал и отпиваю. Рот и горло смачиваются алкоголем с привкусом сушеного яблока и чертовых духов коварной змеи.
Ее рука медленно, но уверенно тянется к молнии на груди и в таком же темпе тянет «собачку» вниз.
Звук раскрывающейся молнии наполняет пространство. Кто-то громко сглатывает, кто-то покашливает.
В этой комнате происходило многое. Мы играли на деньги, на дорогие вещи, на желания. На раздевание было глупо, вроде не подростки уже. Но, оказывается, это то еще зрелище.
На Анечке черный кружевной лифчик. В зале полумрак, но не могу с уверенностью сказать, он и вправду полупрозрачный или я вижу, что не следует?
Кофточка летит вниз. Взглядом спускаюсь от ее шеи к груди. Цинично улыбаюсь. В ней нет того, что может вызвать восхищение.