Я никому ничего не должна - стр. 27
Но так встали звезды. Так распорядилась судьба. Лилечка все-таки была живым человеком, женщиной. И в тот момент, когда она нужна была папе, ей было не до него. Эмоционально, внутренностями, кишками, которые она выворачивала ради тяжелого больного, она была не с ним.
Дело в том, что Лилечка когда-то была то ли второй, то ли третьей женой Маркуши, папиного друга Марка Львовича, гениального хирурга, только в силу происхождения не так обласканного руководством, как папа. Хотя и не без звездных клиентов, которые верили, что хороший врач должен быть непременно евреем. Маркуша был полной папиной противоположностью. Он был не идеалистом, а реалистом-пессимистом и по этой причине, как папа говорил, расп…ем.
Возможно, на этой почве он сдружился с моей мамой. Они были очень похожи по поведению, по ощущениям, хотя в маме не было ни капли той крови, которая текла в жилах Маркуши. Но она обожала его циничный юмор, его обреченность, его готовность к любым поворотам судьбы. Когда Маркушу не отпускали на конференцию, в последний момент отстраняли от доклада на конференции, папа всегда за него вставал горой. Метал молнии, рвался доказывать и разбираться.
– Перестань, – мягко грассируя, останавливал друга Марк Львович, – еврейское счастье.
Именно на Маркуше всегда заканчивалась вода в чайнике и бефстроганов в столовой. Перед его носом уходил автобус, а если он садился в трамвай, то отключался ток в проводах. Марк Львович только смеялся.
Мама очень любила Маркушу, он всегда был в нашем доме желанным гостем. Видимо, в его лице она находила подтверждение своей теории, что «все будет не просто плохо, а очень плохо, а если будет хорошо, то потом все равно плохо». Мама даже мне говорила, что если я много смеюсь, то скоро обязательно буду плакать.
Марк Львович считался номером вторым в больнице. Номером первым был, конечно же, папа с идеальной биографией, идеальным единственным браком. Причина была не только в анкете, но и в поведении – Маркуша очень любил женщин и по своей натуре был очень порядочным человеком. На каждой своей избраннице он женился – раз и навсегда, потому что хотел стать настоящим еврейским папой, консерватором и пессимистом. Он мечтал, чтобы у него были красивые, кудрявые, умненькие детки, жена, которая умеет готовить фаршированную щуку. Да что там щуку – хотя бы просто готовить. Чтобы была возможность вздремнуть после обеда минут сорок и чтобы вся семья в этот момент ходила на цыпочках. Нормальные мечты, если разобраться.
Маркуша был влюбчив, неразборчив в связях, умен, циничен и расчетлив. Адское сочетание. К тому же он был врачом, очень хорошим врачом, который все понимал в природе генетики, наследственных связях и клинической картине. Именно поэтому у него не было детей: ни одна из его избранниц – а Маркуша на момент папиной смерти готовился к пятой свадьбе – не отвечала строгому генетическому отбору. То дед в анамнезе попадался шизофреник, то бабка с плохими сосудами и кардиограммой. Эти факты Маркуша выяснял у очередной барышни сразу. Не засыпал, как все нормальные мужики, а садился на кухне, сам варил себе кофе и устраивал допрос. Маркуша был великим психологом. Барышни рассказывали ему то, что родной матери или гинекологу никогда бы не рассказали. Плакали, заламывали руки, в деталях описывая чокнутых родственников, рассказывая про аборты, курортные романы, лечение от гонореи, про спайки, миомы, эрозии и прочие жизненные и женские проблемы. Все они очень хотели за Маркушу замуж и пытались быть честными и порядочными. Маркуша слушал и кивал с таким пониманием, такой любовью в глазах, что слезы девушек продолжали литься рекой, признания становились откровеннее, и ни одна из них не заподозрила Маркушу в том, что тот мысленно составляет анамнез, пишет «историю болезни». Ни одна из них после того, как Маркуша исчезал из их жизни так же неожиданно, как появлялся, не догадывалась, что причина в тех самых откровениях, в том самом душевном стриптизе, который на самом деле претил Маркуше. Каждый раз прекрасная принцесса оказывалась совсем не принцессой, а обычной дамочкой с «биографией».