Я === код - стр. 32
Среди прочего в расписании был даже предмет с непримечательным названием «Теория деструктивных сущностей», который старшекурсники между собой называли не иначе, как «Демонология». Лекции по нему вел чудаковатый толстый профессор с окладистой бородой и церковным оканьем, в самом деле похожий на батюшку, которому в пору и рассказывать о демонах. Однако ничего религиозного в его лекциях не было: они переполнены были терминологией из теории информации и неравновесной термодинамики, а домашние задания заключались в заучивании зубодробительных таблиц с характеристиками «деструктивных сущностей», которые профессор потом безжалостно спрашивал не семинарах вразбивку.
На занятиях с профессором Совиным – так звали лектора-демонолога – Кирилл понял, что именно такую деструктивную сущность он забил трубой в феврале. Разумеется, на самом деле она вовсе не была живым насекомым из плоти, а скорее неким сложным информационным объектом, настроенным на то, чтобы сеять энтропию в окружающим пространстве. Причем, довольно примитивным по меркам таких объектов. Кирилл ощущал неприятный холодок на спине, думая о том, что на самом деле ему тогда очень повезло, даже сильнее, чем он до сих пор думал. Большинство тварей, обитавших в таблицах Совина – и таившихся где-то за гранью реальности – были намного страшнее, и он бы так просто от них трубой не отмахался.
А кроме всего этого в Институте, как ни странно, существовали и вполне человеческие дисциплины, которые никто не отменял, и по которым тоже предстояло сдавать зачет. Был, например, английский. Альфред Эрнестович специально однажды обмолвился во время лекции, что английский строго обязателен, и те, кто получат по нему незачет, пусть пеняют на себя.
Кирилл, конечно, не вчера родился и прекрасно знал, что программисту без английского никак, но ведь он же был теперь не совсем программистом. Никаких мануалов на английском им не давали, и он не знал, существуют ли такие мануалы вообще. На stackoverflow спрашивать совета тоже было явно бесполезно. Так что практическая ценность языка была неясна, но учить приходилось, выкраивая время, которого не хватало на работу с программами.
На дворе еще был сентябрь, а слово «сессия» не сходило у всех с уст, особенно у старшекурсников, когда те снисходили до бесед с «перваками». «Налегай, а то на сессии тебе трындец». «Если не вывозишь, лучше сразу бери синюю таблетку».
Синей таблеткой в Институте называли возможность перевестись из него в другой вуз и все забыть. К тем, кто выбрал этот путь, принято было относиться со смесью жалости и презрения, как к убогим. Прошло всего три недели, как один из товарищей Кирилла по группе «начинашек», пижонистый парень с тоннелем в ухе, внезапно исчез из общаги, ни с кем даже не попрощавшись. На экране, напротив его фамилии вместо рейтинга появилась надпись «Переведен». Вадик прокомментировал это словами «первый пошел».