Я из Зоны. Небо без нас - стр. 47

– Нее, – промычал я, погружаясь в пучину сна.

– Смотрели внимательно, есть ли с собою хлеб. Проверено лично, только тушенку, больше двух банок в себя не впихнешь. Жирная она…

Я провалился в сон.

Почти сразу же открыл глаза. Керосиновая лампа шипела и мигала. Банка забита доверху бычками от сигарет. В темноте проступали контуры мебели. Лампа вдохнула воздух, и огонь осветил табурет. Обычный, солдатский, с окрашенными до половины в серый цвет ножками.

Сон. Даже когда вырубаюсь, не дает мне Зона отдохнуть. Конечно, чаще всего сон – это проекция из жизни. Мозг ищет выход из лабиринта проблем, ищет решение задачи. Читал, что мозг не в состоянии придумывать новые лица, новых людей, а для создания сна выдергивает из глубин памяти встретившихся на жизненном пути. Даже если мельком, давно, проезжая мимо на автобусе увидел человека, то он может присниться. Парадокс.

Я решил перевернуться на другой бок, сменив эту безрадостную картину. Всегда помогало. Сон липкий, я вдыхал гарь от керосина, воздуха не хватало. Во сне закрыл глаза, перевернулся. Раздался скрип отодвигаемой табуретки. Открыл глаза. Морда «туши» находилась перед лицом. Красные глазки бурили во мне дырки, и я проснулся.

Трофимыч сидел за столом в той же позе. Прибавилось окурков. Я вдохнул поглубже, странно, воздух чистый, не прокуренный. Сердце стучало, пытаясь выбраться из решеток ребер. Туша находилась на месте.

Приснилась же полная чушь!

– Встал? Или еще будешь спать? – спросил сталкер, не поворачиваясь.

Я промолчал, пытаясь понять, чего именно хочу.

– Тебя в группировку «Сон» надо записать, – продолжил Трофимыч. Затянулся. Огонек на кончике сигареты затрещал с такой силой, что я смог услышать этот процесс.

– Почему сон? – спросил я. В горле першило, голову будто набили мягкой ватой.

– Спишь много, вот чего, – ответил сталкер.

Попытался, встал, раскладушка зашаталась. Я протянул руку и схватил Трофимыча за плечо, стараясь удержаться. Сталкер положил сверху свою руку, и татуировка оскалила пасть. Выглядело это страшно, набитый пес норовил укусить.

Я дернулся и проснулся окончательно.

Время тянулось медленно.

– Ну, навалились! – скомандовал Трофимыч.

Я напрягся, упираясь ногами в скользкий пол. Повышенная влажность или от дождя? Раскладушка завалилась на бок, и я рухнул, на удивление Трофимыча. Охарактеризовал падение он фразой:

– Солдатику больше не наливать.

Намекал на отпитый спирт с баклажки.

– Мутанта не трогай! – строго сказал Трофимыч.

Я старался его не задевать. Мышцы болели от напряжения, а чертова дверь не хотела открываться.