Я, Хобо. Времена смерти - стр. 41
– А больше от нас ничего и не требуется, – заметил Дьяк. – А любопытство, насколько я понимаю, в список командирских добродетелей не входит. Во всяком случае, в нашем случае. Хотя мы и оценили твою попытку.
– От так его! – сказал Голя Астрицкий. – А он тогда что? – обратился он ко мне.
– От любопытства плохо всем, – сказал я. – В том числе прогрессу. Но я ещё слишком молод, я не умею взлетать мыслию до философий, доступных доку Дьяку. Ограничусь приказом: закончить обед, приступить к обеспечению реанимации Первой вахты. Врачу принять командование на время реанимации. Мой пост – в рубке.
– Так будет лучше всем, – сказал Дьяк.
– Что это ты, Дьяк, имеешь в виду? – спросила Нота, глядя то на Дьяка, то на меня. – Слушайте, вам дома не надоело?
– А вот я люблю смотреть на драки в невесомости, – заявил Купышта. – Во-первых, потешно, во-вторых, глупо настолько, что нравится даже мне, а я известен своей невозмутимостью на весь Космос. – Купышта загасил сигарету и, ловя концы своего полотенца, кувыркнулся назад, к гардеробу. Голя Астрицкий снялся с насеста вслед за ним. Я собрал со стола подносы один на другой, обмотал их столовой плёнкой и подсунул под резинку рядом с посудомойкой.
Глава 3 Человек Шкаб
39.02.03.01 MTC девять спецов группы управления Первой вахты столпились в тылу поста «штурман-1» и как один неотрывно глядели на короткий толстый палец десятого спеца, Люки «Шкаба» Ошевэ, прижатый к пыльной поверхности полуметрового монитора. В режиме «пауза» на мониторе отображалась модель доступного для сканинга шума и света Первой Площади ЕН-5355. Монитор венчал собой приборную книжку, разложенную и развёрнутую перед Шкабом. Шкаб занимал пост законно, в Первой вахте он исполнял обязанности первого штурмана и был вправе тыкать пальцами в мониторы хотя бы и просто ради.
Шкаб держал палец прижатым к экрану целую минуту, жуя поочерёдно то верхнюю, то нижнюю губу. Потом он спрятал палец в кулак, натянул на запястье обшлаг последней свежести сорочки и протёр экран. Экран украсился белёсыми разводами, лучше стало чуть. Ошевэ снова уткнул палец туда, где предыдущее прикосновение проело чистый кружок. Откашлялся в локоть незанятой указанием руки и наконец изрёк:
– Ну, судя по всему, вот. Тоже наше.
– Что, интуиция, Шкаб? – спросил динамик Грановский. Он висел вниз головой в заднем ряду. Ошевэ обернулся, неласково любопытствуя, что за остроумище выискался, – короткое шевеление произошло в толпе космонавтов и тут же замерло, поскольку заговорил капитан Пол Мьюком, сидящий на подлокотнике штурманского «капюшона», – одиннадцатый в рубке, самый специальный, спец: