Я, Хобо. Времена смерти - стр. 39
– Здесь первый, порядок в трюме, – сказал я вдруг.
– Я уже собирался тебя искать… – проворчал Дьяк. – Группа, самочувствие.
ОК.
– Ладно, – сказал Дьяк. – Шесть часов на ногах, четыре часа, как мы живём на себе. У меня голова от слабости кружится. Предлагаю поесть и попить. То есть не предлагаю, а приказываю.
– Голя, как с водоснабжением? – тотчас спросила Нота.
– Почему все всегда считают, что женщины более чистоплотны, чем не женщины? – спросил Иван Купышта.
– Потому что от них (…)[5] (…)[6] (…)[7], – сказал Голя Астрицкий. – Ноточечка, к рубке я водичку подам. Пары литров тебе хватит?
– Мне – хватит! – высокомерно сказала Нота. – А тебе и в ванне не отмыться!
– Что такое ванна? – спросил Голя.
Мы все расхохотались, даже Дьяк. Даже я.
– ОК, группа, обед, гигиена, – сказал я. – Собираемся в комнате отдыха при рубке. Не бросайте всё как есть, всё доделайте. Кстати, дева наша, обойдётесь обтиранием. Пусть двух литров хватит на всех.
Я как-то и забыл: перед смертью нас побрили налысо. В подшлемниках и тем более шлемах все казались знакомыми и привычными, но во время обеда я всё время ловил себя на том, что, обращаясь к кому-нибудь, делаю маленькую паузу, проверяя про себя, действительно ли тот, к кому я обратиться хотел, им является. Даже бровей нам не оставили. Нота удивила меня – и не только меня – крупными шишками на голове.
Спецкостюмы и поддёвки 26.06.01.01 MTC мы свалили в шкаф в шлюзовом тамбуре рубки, а предметы конфекции и по нескольку раз использованные АСИУ запихали в поганый мешок и затолкали в этот же шкаф – в низ. Обтирания выполнили с большой истовостью и удовольствием, но всё же воняло нами в комнате отдыха заметно. Молодые наши организмы, соскучившись по своему нормальному функционированию, метаболизировали с коэффициентом «три». (Отмечу, что в смысле плоховония от товарищей я не отличался.) Космач редко обращает на миазмы внимание, однако комната отдыха была такая новая, такая чистая, столешница была такая неисцарапанная, а подносы и посуда были такими яркими и одноразовыми, что воняло просто по контрасту. Больших полотенец в туалетной оказалось навалом, сидя вокруг стола, мы напоминали литературные привидения, поскольку не подоткнутые концы полотенец развевались вокруг тел… и даже мешали питаться.
– Нота, не плавай грудью, – проворчал из-за груши с кофе Купышта. – Запахнись. Мешаешь питаться.
– Поддерживаю, – сказал я. Я сидел ровно напротив Ноты. Овощное пюре, горячий сыр, красное вино со всем позитивизмом проникли в меня, тщательно прожёванные и разболтанные во рту. Мёртв я был или нет, но пообедал я без малого с жадностью. Кофейный автомат после настройки Купышты, кофемана и курильщика, сварил отличный кофе. Четверо из нас сейчас пили его, кроме Ноты, которая чистила набело вторую стандартную облегчённую (без твёрдых составляющих).