Я дрался в Сталинграде. Откровения выживших - стр. 14

После этого я, как уже говорил, еще долго оставался в Сталинграде. Весь город посмотрел, как его немцы разрушили. Видел и Дом Павлова, там тогда одна коробка оставалась.

В каких условиях мы жили в Сталинграде? В жутких условиях! Во-первых, это открытое место, кругом песчаная степь. Во-вторых, морозы были сильные. Пойдет дождик небольшой, потом мороз как ударит! Даже до 43 градусов доходило. Но мы были молодежью сильной, здоровой, все терпели. Рыли землянки для личного состава. В балках прятались, там их много было, балка – это ведь, по сути, ров обыкновенный, заросший кустарниками. Тяжело, конечно, было. Правда, в начале 1943-го нам всем наконец выдали теплое белье, а командирскому составу – даже шубы, рядовым – теплые шинели.

Кроме того, валенки выдали и портупеи с ремнем. Шубы у нас были хорошие, из белой овчины.

В Сталинграде я контузию получил. И тоже как раз в январе 1943-го. Возвращался я с НП на батарею и вдруг вижу «Фоккевульф» в небе. А батарея моя уже на огневой позиции находилась, готовилась дать залп. И как-то этот немец прорвался, хотя к этому времени наши самолеты обычно уже не давали им прорываться. Сбросил он бомбу. Ну, думаю, как раз на мою батарею. А бомба вовсе не на батарею, а в десяти метрах от меня упала. Меня сразу землей засыпало, одна голова торчала. К счастью, разведчики с наших огневых позиций увидели. Закричали: «Командира убило!» Побежали ко мне, увидели, что я живой, обрадовались, откопали меня быстро. Спрашивают: «В медсанбат?» «Нет, на батарею», – говорю, а у самого голова гудит, к тому же промерз весь. Тогда ведь мороз был под сорок градусов! На батарее меня сразу в спальный мешок положили, я целый час отогревался, пока более-менее нормально себя не почувствовал. Вот так я получил контузию, но батарею не бросил.

Вряд ли найдется писатель, который бы обладал достаточным талантом поведать, что творилось в Сталинграде в сентябре и в начале октября сорок второго… Тут новый Лев Толстой нужен… Любой, кто там был, скажет: я был в аду… И это будет правдой.

После харьковской трагедии бригаду послали на переформировку в Сталинград. Ехали к городу и попали под бомбежку. Нашему эшелону не очень досталось, а вот эшелону, идущему к фронту с пополнением и стоявшему рядом с нами на разъезде на соседнем пути, немцы «дали прикурить». Сотни убитых и раненых. Нам в теплушку закинули несколько раненых, мол, на ближайшей станции есть госпиталь, там калечных и заберут. Но до этой станции мы ехали целую ночь, путь был разбомблен, и пришлось ждать, пока восстановят дорогу. Рядом со мной положили раненого бойца, ему оторвало ногу. Он был в сознании. Успел рассказать, что третий раз едет на фронт, и третий раз его ранят при бомбежке эшелонов, идущих к фронту. Третье ранение, а немцев в глаза не видел… К утру он скончался, мы ничем не могли ему помочь. Я еще подумал, что после формировки и мне придется в третий раз проделать путь к передовой.