Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске - стр. 7
Мы беседуем почти час. Джастин боится, он зол, ему горько – но все-таки он неисправимый оптимист.
Донна, моя жена, узнает обо всем, вернувшись с работы.
– И сколько дают врачи? – спрашивает она.
– Они и сами не знают. Никто не знает. Может, лет пять… может, двадцать.
– Как ты? – Она обнимает меня и приникает поближе.
– Не знаю. – Ее голова у меня на груди. Говорить тяжело, слова вязнут тягучей паутиной. – Он же оформитель… сколько он еще протянет? Как им сводить концы с концами? Он водить-то сможет? А если он умрет, что будет с Кирстин? И с Джейденом?
– Мне очень жаль, – шепчет Донна.
– Вот бы побыть с ним подольше…
Мы с Джастином знакомы в прямом смысле всю жизнь.
Мы появились на свет в июле 1975 года, с разницей в два дня, в одной и той же больнице, а росли километрах в трех друг от друга – в Онтарио, городке на востоке Орегона, в засушливом сельском краю, где деревья лишь во дворах и парках… ну, и по берегам Змеиной реки. Летом там ветрено, и песок с пустырей и полей бурыми вихрями возносится в небо. Да, среди красот земли Господней нашим краям не похвалиться обилием листвы. Но двум ребятишкам-придумщикам и там хватало свободы и простора создавать миры, где было возможно все.
Дом моего детства стоял на улице с видом на грязный, заросший бурьяном пустырь. Напротив, на южной стороне, высилась церковь из белого кирпича, куда ходили наши семьи. Акры пустоши окружали и ее.
Наша «банда» – мы вдвоем, мой младший брат Майкл и наши друзья Грег и Брайан – часами копала ямы, строила крепости и разыгрывала опасные сценки, спасая «своих в тылу врага». Ружьями нам служили палки; листья костра кровельного шли за ножи; под гранаты подходили камни, а стоило вытянуть руки – и нас окутывал огромный силовой барьер.
За домом Джастина, на другой стороне города, были Грязные Карьеры – лесистый край с обилием зарослей и земляных куч, будто срисованный с комиксов про Кальвина и Хоббса. Зимой, когда траву и бесплодную почву укрывал снег, мы надевали зимние пальто, штаны на синтепоне, ботинки и перчатки, натягивали вязаные шапочки по самые глаза и пускались туда искать приключений.
И там, найдя какую-нибудь крутую насыпь, мы мчались по склону на круглых красных ледянках, а то и просто на покрышках, прямо вниз, в каньон. Мимо проносились деревья, зеленые, бурые, а мы отклонялись то влево, то вправо, объезжая усеявшие путь камни и проплешины, до самого-самого дна, – а потом, с ледянками и шинами, шли обратно, наверх, и нам казалось, будто мы проехали целые мили, хотя было там всего ничего.