Выжить, чтобы умереть - стр. 46
– Простите, если я разбудил вас, Маура, – извинился он.
– А я и не знала, что вы собираетесь приехать в школу.
– Мне необходимо решить несколько вопросов.
Сансоне улыбнулся, но усталая улыбка не коснулась его глаз. В коридоре чувствовалось напряжение, которое настораживало Мауру. Его можно было заметить по лицу Готфрида Баума и по холодной отстраненности, с которой Сансоне обратился к доктору Айлз. Он никогда не был открытым, приветливым человеком, и Маура порой даже задумывалась: а вдруг он ее терпеть не может? Сегодня скрытность Сансоне казалась совершенно непробиваемой.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала она. – Насчет Джулиана.
– Разумеется. Может быть, утром? Я пробуду здесь до вечера.
– Вы приехали так ненадолго?
Он пожал плечами, словно извиняясь:
– Я бы с радостью пробыл здесь дольше. Но свои опасения вы всегда можете обсудить с Готфридом.
– У вас есть какие-то опасения, доктор Айлз? – удивился Готфрид.
– Да, есть. Они касаются того, почему Джулиан оказался здесь. Ведь «Вечерня» не просто интернат и не просто пансион, верно?
Маура заметила, что мужчины переглянулись.
– Эту тему лучше оставить до завтра, – решил Сансоне.
– Мне очень нужно обсудить ее. Пока вы снова не исчезли.
– Мы обсудим ее, обещаю. – Он отрывисто кивнул. – Доброй ночи, Маура.
Озадаченная его отстраненностью, Маура закрыла дверь. В последний раз они беседовали всего два месяца назад, когда он привез Джулиана к ней домой на каникулы. Они немного постояли на веранде, улыбнулись друг другу, и, казалось, Сансоне не хотел уезжать. «А может, мне просто померещилось? – засомневалась Маура. – Разве я когда-нибудь разбиралась в мужчинах?»
Список ее свершений на этом поприще выглядел печально. Последние два года она никак не могла выпутаться из отношений с недоступным для нее человеком; Маура знала, что эта история плохо кончится, но, словно наркоманка, была не в силах устоять. К этому, собственно, и сводится влюбленность – к тому, что мозг подвергается воздействию наркотиков. Адреналина и дофамина, окситоцина и серотонина. Гормональное бешенство, воспетое поэтами.
«Клянусь, на этот раз я буду умнее», – заключила Маура.
Она вернулась к окну, чтобы задвинуть занавески и отрезать лунный свет, еще один известный источник безумия, прославляемый теми же самыми безмозглыми поэтами. Только потянувшись к занавескам, она вспомнила о фигуре, которую приметила раньше. Бросив пристальный взгляд в сад, Маура увидела статуи на фоне серебристого пейзажа, состоявшего из теней и лунного света. Никакого движения там не было.