Высшая степень обиды - стр. 45

   Здесь мы познакомились с Усольцевым, когда  он в августе заскочил в санаторий  проведать свою маму.  И застрял здесь из-за меня на весь месяц,  даже купил путевку с проживанием, но без лечения.   Как потом выяснилось, кинул клич своим друзьям, и они скинулись для него кто сколько смог. Тогда все случилось… бурно.   Такой яростной осады не выдержал  бы никто.  Он брал меня не измором, а штурмом.  Морская форма, этот решительный напор,  взгляды, которым я и сейчас не нашла бы названия… в них иногда сквозила не просто  мужская  жажда, а настоящая мука.  Тогда… именно тогда это нужно было мне, как воздух,  и я получала это.

    Уже через неделю  я осталась на ночь в его номере, он стал моим первым и до сих пор единственным. Уже  в сентябре мы поженились,  и я  сразу забеременела.  Он учился на четвертом курсе и уже имел свободный выход с территории училища. Поэтому почти каждую ночь проводил со мной в квартире, которую  нам  оплачивали  мои родители.  Мы будто с ума тогда сошли и ни о каком осознанном  планировании детей и даже простом  здравомыслии  речи вообще не шло.  Усольцев не высыпался хронически, потому что на сон ему оставалось от силы час-два.   Я днем отсыпалась,  готовила учебные задания,  ждала его, готовила еду… до которой порой  очередь так и не доходила.  Иногда  мы с ним выматывали  друг друга так, что вырубались в процессе… даже в поцелуе.  Этот дурдом  и не мог закончиться иначе – только  беременностью.

   Вспоминать об этом здесь, вот так…  почему-то не было больно.  Это было мое и оно у меня  было.  Помнить все равно было приятно, прошлого отнять у меня он не мог.  И даже на слезу не пробило, надо же… я удивлялась сама себе – неужели понемногу отпускает?  Просто не знала, какой лютой ностальгией меня  накроет  следующей ночью в связи с этими воспоминаниями…

   Я сама заскочила в административный корпус и спросила о путевке.  Пожалела, что не прислушалась к маме – ее можно было взять уже сейчас.  Договорилась на понедельник.  На обратном пути мы  сделали небольшой крюк, прогулявшись по парку – время позволяло.

   Уже когда повернули на выход, мой взгляд  задержался на девушке, которая шла по дорожке  рядом с  каким-то  мужчиной.  На него я почти не смотрела, а вот она…  будто кольнуло что-то под ребра.    Скорее всего, она тоже была квартеронкой, и даже во втором или третьем поколении, потому что явных негроидных черт у нее не наблюдалось.  Когда я была здорова, то моя кожа, которую я изо всех сил  спасала от загара,  была очень смуглой и чуть золотистой.  В госпитале, по словам Пашки, она  выглядела желто-зеленой, слегка разбавленной  глубокой синевой подглазников… Если бы я разрешила себе загорать, то очень быстро стала бы такой же шоколадкой, как эта девочка.