Высшая школа им. Пятницы, 13. Чувство ежа - стр. 55

А тут еще Ариец.

Что с ним делать?

Ладно, Витек — он еще в прошлом году на тренировках у Сенсея к Ришелье тянулся. Рядом с Поцем держался только потому, что одноклассники.

Но Ариец...  Он все семь лет, что Дон его знал, глядел Поцу в рот и не делал ни шагу без его позволения.  А тут — нате вам, переметнулся в стан врага, да еще с этой девичьей ролью. Это ж позор на всю жизнь! Для поцанов — все равно что повесить себе на лоб табличку «лицо нетрадиционной ориентации». Как-то с трудом верится, что Ариец добровольно подставился.

Хотя…

Если ему Поц велел — Ариец бы и не такое сделал.

Правда, для Поца слишком сложный план. Многоходовки — не его конек. Это кардинал наш Ришелье бы завернул так, что ни один враг не просчитает. Но где Ришелье, а где Поц! Недооценивать противника, конечно же, нельзя. Но и переоценивать рискованно. Если Ариец искренне встал на путь исправления, оттолкнуть его будет несусветной глупостью.

Еще большей глупостью, чем сотворил Ромка с Поцем.

Феерический идиот! Вылез вперед батьки, и ладно бы — по делу, но поперек же! И знает же, что у Поца все по пацанским понятиям — вожаки базарят, мелочь не суется.

Но объяснять Ромке, почему он идиот и к чему приведет его выходка, Дон пока не стал. Не при ребятах же! Или, как минимум — не при Арийце с Витьком и не в школьной столовой.

Потому за обедом Дон улыбался — сдержанно, но тепло, как положено королю-солнцу. И наблюдал за всеми тремя: Ромкой, Витьком и Арийцем.

Ариец явно чувствовал себя неуютно, смотрел больше в стол или на Киллера, тогда Киллер ему ободряюще улыбался. Вообще получилось довольно странное разделение на пары: Витёк косплеил верного гвардейца при кардинале Ришелье, что было предсказуемо, а вот Ариец жался к Киллеру, не поднимая глаз на всех прочих. Стокгольмский синдром? При характере суровом, нордическом? Да бред же. Собачий.

 Ромка же достался Дону. И выглядело это так, словно если б не достался — то распихал всех локтями, лишь бы не мешали заглядывать в глаза и напрашиваться на похвалу. Чисто щенок. Даже когда разглагольствовал о постановке и давал ценные указания для герцога Орсино, звучало как «почеши меня, Большой Хозяин».

Все это Дону категорически не нравилось.

— Ты ешь давай, Немирович[1], — прервал Дон нездоровое виляние хвостом. — Голодный режиссер хуже татарина.

Ромка недоуменно посмотрел на сунутый ему под нос стакан компота, просиял и занялся, наконец, обедом.

— Кстати, о татарах, — Киллер прищурился и повертел в руке свой пустой уже стакан. — Сбор-то мы как, устраиваем? Ты ж вчера хотел.