Высшая школа им. Пятницы, 13. Чувство ежа - стр. 51
А Цезарио на провокацию не поддался, отшутился…
И тут проблема случилась у герцога.
Даже не проблема, а помешательство. Позабыв про Ромку, про Поца и про все на свете, он говорил положенные Орсино реплики, но изображать ненормального ему уже не пришлось — ни к чему изображать то, что и так есть.
Такое помешательство с Доном случалось иногда в приступе вдохновения, когда он видел… ну да, именно видел. Совершенно не то, что все остальные, но точно знал, что видит правильно. Вот и сейчас — он видел. А все остальные — ослепли и оглохли, а может, отупели, потому что не видели того, что не увидеть невозможно! Взять хоть улыбку Цезарио, когда он улыбался Валентину — на его щеках появлялись ямочки, и сами щеки были гладкими и нежными. А ведь они все уже бреются, большинство не первый год. А Цезарио… то есть Киллер, сегодня с утра не брился, некогда им было, а никакой щетины, совершенно же! У Дона — есть, колется. И Маринка на него, небритого, фыркает и не хочет целоваться, а Виола бы захотела? Ей нравится?.. Черт, не ей, ему же! Цезарио, Киллер, Леон…
— Видал ли кто Цезарио?
Да какая разница, все равно — Виола! Когда она подбегала к своему герцогу — так легко, как будто летела над травой... то есть сценой... ну не двигаются так парни, почему этого никто не видит? И где были его, герцога, глаза? Он ведь тоже верил, что это Цезарио, а вовсе не Виола! Может, сбивал с толку берет? А теперь этот берет опять сбивает с мыслей, путает, зараза, потому что надо думать об Оливии, герцогу положено об Оливии! Так же как Дону — о Маринке и о Поце. А думается, что берет — точно в цвет Виолиных глаз. И эти локоны из-под него… и зачем их связывать в хвост? Совершенно лишнее.
— Здесь, государь, к услугам вашим.
Когда Цезарио склонился, сняв берет, Дон стащил шнурок с его волос. А Цезарио тряхнул головой, чтоб волосы рассыпались, и посмотрел на него — лукавыми, плутовскими глазами, и снова совершенно по-девичьи улыбнулся.
Да. Так лучше. Волосы как горячий шоколад, даже шоколаду захотелось. Но не делиться же?
— Вы подождите в стороне, — отмахнулся от всех лишних на сцене, все равно они не видят и не понимают, но посмотрел при этом на Поца и двух медведей. Так посмотрел, чтобы они точно поняли: это — мое. Моя девушка. Тронете, хоть глянете косо, убью.
А она… он? Нет, все же она. Ей не нравилась Оливия. То есть не сама Оливия, а посольство к Оливии. Она не отговаривала герцога, еще чего. Но идти туда самой? Искры в глазах, шальная улыбочка, учтивость на грани дерзости.
И — скрещенные руки, напряженная поза. Еле заметно подергивается щека.