Выбор королевского дознавателя - стр. 69
Сплошное разочарование.
Мы стояли в очерченном мелом кругу рядом с трупом зайтана Анастаса Соловова. На тело с остекленевшим взглядом я старалась не смотреть. Хотелось бы держать Аршеса за руку, но чаровал он обеими руками. Призыв духа — пятиуровневый аркан и требует огромной концентрации.
Главный дознаватель двигался потрясающе красиво. Плавно, размеренно, с абсолютной уверенностью в своих силах. Я только сейчас обратила внимание, какие у него по-мужски красивые кисти. Рисунок под длинными пальцами постепенно наливался голубоватым золотом. Вот Аршес закончил нижний слой, и тот замер в воздухе. И сверху сразу же ложится второй слой, не менее сложный. И как он помнит такое непростое плетение? Целых пять уровней!
Я наблюдала за Аршесом со смесью восхищения и гордости, для которой не было ни единой разумной причины. Но чувства не поддаются разуму или логике, иногда они просто есть. В лучах золотого солнца мой гайрон казался особенно прекрасным. И я осознала, что влюбилась. По уши. По самую маковку.
«А чего сразу не в короля, а?» — саркастично спросил внутренний голос.
Я всё понимала: и разницу между нами в возрасте и опыте, и принципиальное отличие в нашем происхождении, и пропасть не столько даже в уровне достатка, а в тех вещах, которые укладываются и не укладываются у нас в головах. И это понимание причиняло боль. Но что я могла сделать? Хоть мясом наружу вывернись, мне не стать богатой аристократкой. Всё, что мне оставалось — просто любить его и быть рядом до тех пор, пока нужна.
Когда Аршес доплёл последний слой аркана и наложил его на тело, чары расползлись до размеров очерченного мелом круга и засветились по контуру.
Появление духа застало меня врасплох. В ушах немного зашумело, заныли виски, кольнуло в основании черепа.
— Дух Анастаса Соловова, отвечай: что ты можешь рассказать о своих ревизиях в приюте «Утешение»? — начал допрос Аршес.
— Четыре года там не был, — раздался пустой голос то ли в моей голове, то ли в комнате.
От этого потустороннего звучания стало не по себе. Волоски на руках и ногах поднялись дыбом.
— Директриса платила тебе, чтобы ты писал подложные отчёты?
— Да, чтобы писал отчёты и не посещал этот приют.
— А как же дети? Они содержались в ужасных условиях.
— Кого волнуют эти сироты? Никому до них дела нет. Почти два десятка пропало — никто даже не заметил.
От сухой безжизненности голоса всё внутри сжималось в испуганный комочек. Слова звучали в голове, словно болезненное, тяжёлое эхо.
— Два десятка? Откуда тебе это известно?
— Обычно директриса платила за отчёт. Пятьсот доблонов. А потом я как-то наткнулся на документы о том, сколько детей туда направляли, и сверил с тем, сколько проживало по факту. Оказалось, что когда я посещал приют, детей там содержалось меньше, чем должно было.