Выбор - стр. 15
Только чего она боится?
– Здравствуй, Данила, – прохожу в комнату, бесшумно ступая по полу.
А шумно и не получилось бы: весь пол застлан ковровым покрытием с мягким высоким ворсом. Это приятно.
Данила Филатов сидит в инвалидном кресле у большого панорамного окна. В комнате очень светло, легкие шифоновые шторы полностью пропускают дневной свет. Мне очень хорошо видно парня в кресле: сегодня его отросшие светлые волосы идеально уложены назад, белая футболка и серые домашние брюки подчеркивают худощавую, но спортивную фигуру. Наверное, этот парень раньше не вылезал из спортзала.
Раньше. До страшной аварии.
Данила тщательно выбрит и, в целом, выглядит свежим и бодрым. Его глаза улыбаются, я знаю. За четыре месяца работы с ним я научилась распознавать эмоции парня по глазам и жестам. Сейчас его глаза улыбаются. Мне. И я улыбаюсь ему в ответ.
Слышу, как закрывается дверь.
Даня кивает и легким взмахом руки показывает проходить. У него паралич нижних конечностей, но руки здоровы.
Я подхожу к большому письменному столу, стоящему тут же у окна, раскладываю вещи, которые нам понадобятся для занятия.
– Данила, Георгий Артурович сказал, что ты согласился позаниматься с логопедом, – смотрю на парня.
Говорю спокойно, выделяя интонационно каждое слово.
Кивает.
– Меня это очень радует, Даня, – улыбаюсь. Мне важно вызвать в нем положительные эмоции, показать, что его успехи – мои успехи.
Улыбается.
В начале наших первых занятий речь Данилы была похожа на бессмысленный и бессвязный поток звуков. Понятно, что молодой парень комплексовал и раздражался. Кому хочется выглядеть в глазах собеседника слабоумным? Поэтому он выбрал одну единственную, по его мнению, правильную тактику – молчать. Мне пришлось научиться понимать его молчание.
Спустя 4 месяца наших занятий мы научились справляться со стеснением и дискомфортом, понемногу выстраивая отдельные слова в короткие легкие фразы. Сейчас же, когда Данила согласился на занятия с дефектологом, при усердной и планомерной работе потерянные функции можно восстановить, пусть и не в полной мере. Поэтому моя задача как специалиста – стабилизировать его эмоциональное состояние и сформировать устойчивую мотивацию к лечению.
Каждое наше занятие начинается с артикуляционной и дыхательной гимнастики. Но так было не всегда. В самом начале реабилитации Филатов отказывался от всего, иногда импульсивно проявлял незаинтересованность, но чаще всего равнодушно отворачивался от меня к окну и уходил глубоко в свои мысли. Мне даже казалось, что Анна Ивановна была абсолютно права, когда говорила о бесполезности занятий с ним. Были дни, когда мне хотелось вскочить, схватить его за руки и трясти до тех пор, пока не вытрясла бы из него всю ту дурь, которая засела в его голове. Но я держалась. Я не должна поддаваться эмоциям, иначе какой из меня специалист?