Выбери меня - стр. 20

Обе соседки отвернулись и начали делать вид, что смотрят в окно. Ага, так им и поверила. Судя по урчанию их животов, они бы бегемота сейчас покусали, подвернись он им. Вдоволь помучив зазнаек, спросила:

– Будете?

– Нет! – отчеканила темненькая.

– Да, – согласилась рыженькая.

Я протянула ей хлеб и колбасу. О, как она ее ела… Почти как я, когда мне Свельда бутер с сыром принесла.

Горделивая брюнетка морщилась, фыркала, и подозреваю, что ждала повторного предложения. Но я тянула время, выжидая, когда она сама сбросит маску надменности. Понадобилось меньше часа, чтобы гордячка сломалась:

– Я можно и мне? – попросила. – Пожалуйста.

– Сразу бы не вредничала – и не мучилась бы. Это там, перед принцем больше подойдет изображать спесь, а перед нами незачем, – протянула ей угощение и продолжила. – Посему, давайте не будем три дня вредничать и портить друг другу жизнь.

Если бы меня с детства воспитывали с предубеждением, что я – какая-никакая, а знать, наверно, тоже строила бы из себя аристократку, но я выросла в простой семье. А еще верила, что можно хоть кого из себя изображать, но наблюдательный и умный человек рано или поздно раскусит – кто ты есть.

Капитан позволил сделать короткий привал, чтобы прогуляться до лесочка, а потом кортеж снова двинулся в путь. И остановился на ночлег лишь поздно вечером, когда почти стемнело.

Вот теперь я поняла, почему спутницы утром остались голодными. От тряски сама настолько устала, что добравшись до кровати в гостинице, упала и заснула, не поев. Правда заботливая Свельда, больше привыкшая к здешнему транспорту, дождалась трапезы и поставила ее на стол. Когда я проснулась утром, наспех успела перекусить. А вот соседкам повезло меньше. Пока они встали, принарядились – наступило время выезжать.

По пути к нам присоединилась еще одна претендентка – такая симпатичная блондинка, но вся из себя. И капитан, руководивший кортежем, почему-то посадил ее в первый экипаж.

– Это потому что там рессоры хуже, – пояснила рыженькая Линель, увидев мой вопросительный взгляд. – Кто ему не нравится или грубит – едет там.

Куда уж хуже, я не знала. Деревянные колеса, оббитые железной полоской, немилосердно подбрасывали пассажиров. И только соседство с двумя чопорными девушками не позволяло мне произносить недовольство вслух, которое порывалось сорваться с языка могучим русским языком.

«Я – монашка! Я – монашка! Я – монашка!» – твердила себе, когда терпение подходило к пределу. Но к третьему дню путешествия мой характер испортился.

Началось с того, что, как только Линель и Ариза уединились в ближайших кустах, до моих ушей донеслись громкий смех и шушуканье, а потом почувствовала на себе косые взгляды. Ладно, понимаю: я выгляжу странно, ломаю стереотипы, и они осуждают меня – невежду. Однако во второй день обе соседки, будто сговорившись, сели в карету тоже без корсетов. Как и я, добежали до экипажа в накидке, а уже внутри скинули.