Вяземская Голгофа - стр. 26
– Станешь бить меня? – сообразил Тимофей.
– Ещё бы! – отозвалась она.
– Защищаешь не тех…
Она не дала ему договорить:
– Убирайся прочь!
Тимофей поежился. Тело его ныло. Голову сдавливали болезненные спазмы.
– Ты избила меня? Зачем ты это сделала? Ради этого вот лишенца? Да не поп ли он?
– Ты же сам говорил: ради веры можно совершить многое. Помнишь?
– Как в таких случаях говорят лишенцы? Гореть мне в аду? – усмехнулся Тимофей.
Зрение постепенно возвращалась к нему. Из мрака возникла обитая вагонкой стена дома, заплаканное лицо Ксении, высокая, ломкая фигура Наметова.
– Не волнуйся так, Тимка! – буркнул Генка. – Если ты отправишься в ад, я последую за тобой и туда.
– Греховное суесловие, – едва слышно прошамкал старик.
Вера оглаживала его плешивую макушку, перебирала пальцами седые, давно немытые и нестриженые пряди.
– Надо зайти в храм. Муторно мне. Нехорошо. Мы забыли о Боге, а завтра отправляться в часть, – приговаривала она.
Не прошло и месяца, как всё изменилась в Нагорном поселке. Шоссе и обочины дорог в окраинных кварталах ощетинились противотанковыми «ежами». По улицам маршировали серьезные мужчины в кепках, с винтовками за плечами. Дивизии народного ополчения формировались одна за другой. Нагорный поселок стал стремительно пустеть. В сквере, рядом с памятником товарищу Молотову, люди сбивались в стайки, сообща слушали репродуктор. Потом расходились каждый по своим делам. С началом бомбежек надо было осваивать науку борьбы с зажигательными снарядами. Ксения погрузилась в полную тревог суету.
За всеми треволнениями похороны старика-лишенца прошли незамеченными. Мать Ксении распорядилась по-своему: пригласили священника, совершили погребальный обряд, поплакали.
Ксения ходила к призывному пункту на Донскую. Коридоры бывшего Института глухонемых были наполнены озабоченными мужчинами. Пахло кирзой и ружейной смазкой. Ненароком задев плечом, тут не просили извинения, а просто гнали прочь, к мамке на кухню. Так продолжалось до тех пор, пока возле кованой ограды она не столкнулась с Клепчуком.
– Дочка Наметовых? – сурово спросил он.
– Нет. Я подружка Клавы – Ксения Сидорова, – прошептала Ксения.
– Зачем тут? – скривился Клепчук. – Ах, да! Комсомольский порыв!
– Я только хотела… – Ксении никак не удавалось перебороть робость. – Но меня посылают к маме на кухню… так обидно.
– Не робей. Сейчас ты нам не нужна. Но осенью можешь понадобиться.
– Зачем?
– Тупой вопрос. Когда понадобишься, тогда и узнаешь, зачем. А пока ступай отсюда, но не к маме на кухню, – ирония Клепчука отдавала горечью. – Ступай на курсы медсестер. На Пироговке. Знаешь?