Вторжение в Московию - стр. 34
Казаки оттащили тело атамана подальше от костра и зарыли в песке.
Заруцкий присоединил казаков Шпыня к своему куреню и ушёл с Волги на Дон: в зимовую станицу.
– Иванушка! – встречая его, с криком подбежала к нему его любовница, казачка Тонька; следом за ней подбежал и её сын Стёпка, которого она прижила с ним.
Заруцкий обнял её, похлопал по пухлой заднице, почувствовав, как истосковался за два месяца по бабьему телу. Затем, отстранив её, он подхватил сына на руки, подбросил: «Расти вот таким, большим!» Поймав его, он поставил его на землю.
К ним подошли и обступили со всех сторон сторожевые казаки его станицы.
– Тут до Корелы малый пришёл с Черкас, – сообщили они ему. – Корела присылал до тебя. Велел к нему показаться.
– Что там? – спросил он.
– Слух прошёл по войску: царевич-де объявился, убиенный, Димитрий – колена Грозного. Воскрес-де, как Лазарь!..
– Хм! – весело хмыкнул Заруцкий.
– На службу зовёт. Волю казакам сулит. Смага «Низ» собирает на круг.
Не знал Заруцкий тогда, что через год судьба забросит его в лагерь царевича и его путь-дорожка пойдёт совсем в другую сторону от жизни простого воровского атамана с Дона. Не выбирал он ничего, но туда, под Новгород-Северский, к царевичу, пришёл атаманом в донском войске Корелы, известного всему Дону атамана. Перед уходом с Дона Заруцкий обвенчался с Тонькой. Венчал их расстрига-поп Онуфрий из его станицы, по-быстрому. Все торопились в поход.
Была середина ноября. Стояла непогода. Холодный, с ветром дождь сменялся мокрым снегом. Войско царевича готовилось к новому штурму города.
Первый приступ князь Никита Трубецкой и Пётр Басманов, воеводы в осаждённом Новгороде-Северском, легко отразили, ударив со стен из пушек и ружей. И эта первая же неудача, сумятица и несогласие между запорожцами и шляхтичами загнали царевича в тоску. Поэтому донских казаков встретили с восторгом, хотя Корела привёл всего каких-то пять сотен человек.
Царевич забегал среди казаков, закричал Юрию Мнишке, своему названому тестю и гетману войска: «Я же говорил – Дон поднимется!»
Заруцкий ухмыльнулся, переглянулся с Корелой. Им было непонятно, отчего веселиться: Смага-то, верховный атаман Дона, осторожничая, убедил круг не посылать к царевичу войско, только охочих.
На радостях царевич подтянул к шанцам винтованные пушчонки малого калибра и потешился, пострелял ядрами в крепость, которая не желала поддаться ему. Пушечки потявкали и замолчали, не причинив никому никакого вреда. Но царевича, Отрепьева Юшку, Расстригу, это нисколько не смущало. Его руки тянулись ко всему, и всё хотел попробовать он сам…