Вторжение в Мидгарт - стр. 54
Он пришпорил коня, и тот поскакал по поляне, чтобы оттолкнуться и вспарить ввысь в безоблачное голубое небо.
Глава двенадцатая
Когда Вульф открыл глаза, солнце уже стояло в зените, его сияющий диск просвечивал сквозь тонкий слой серых туч. Вульф долго смотрел в небо, пытаясь вспомнить, что произошло и почему он лежит на земле, привязанный к дереву. Повернул голову, и острая боль в правой ее части тотчас напомнила обо всех событиях прошлой ночи. В сознании прозвучали слова хримтурса, которые тот произнес, взирая на плененного человека: «Жертва Трюму, на закате…»
– Нет, – невольно вырвалось у Вульфа. Он удивился собственному голосу и вспомнил, как Сигурд прошлой зимой застудил горло. Тогда он говорил почти так же, как Вульф сейчас, – сипло, с присвистом.
В горле першило, мышцы ныли от усталости и ран. Два пореза на туловище пульсировали острой болью так, будто к этим местам приложили раскаленное железо. Руки и ноги были связаны и полностью обездвижены. До захода солнца оставалось еще достаточно времени, но он не видел никакого выхода, никакого спасения. Ему не хотелось верить в то, что он закончит свою жизнь как жертвенное животное. Глупо надеяться, что товарищи вернутся и освободят его: он приказал им спасать пленных и бежать отсюда. Сейчас они, должно быть, уже далеко.
Вульф опустил голову на жесткую землю и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Перед его внутренним взором проплыли картины теплого лета, широкого поля, покрытого сочной травой, полуобнаженной девушки, весело шагающей к лесу. Вульф вздрогнул; его разум осветился всполохом молнии, когда из памяти всплыло видение. Оно озарило истерзанный рассудок ответами на вопросы, которые донимали его с тех пор, как он испил из источника мудрости. Вульф вспомнил хищника, оставившего свое звериное семя в утробе юной девушки; вспомнил, как зверь обернулся богом Воданазом; он также припомнил могучего орла, который опустился на камень на берегу Ингвифьорда и превратился в многомудрого аса. Он видел своего далекого предка во плоти и, лежа связанный на каменистой земле, ощущал, что в его человеческих жилах течет, порождая радугу доселе неведомых чувств, божественная влага; она несет в себе крупицы безграничных знаний и магических умений древних.
Дрожь прошлась по всему телу ледяной волной, вызывая доводящую до безумия чесотку. Казалось, из кожи лезут сотни тысяч тончайших игл, превращаясь в острую, белую, как снег, щетину. Заболели суставы и сухожилия, где-то вытягиваясь в длину, а где-то сокращаясь; сердце забилось с силой кузнечного молота, который выбивал новый ритм жизни. Нос и челюсть вытянулись вперед, превратившись в волчью пасть с двумя рядами острых зубов и торчащими наружу клыками. Ногти на пальцах удлинились и изогнулись в когти, а все тело покрыла белая шерсть.