Вторжение с экрана - стр. 1

В далекой галактике в созвездии Рыб, за двадцать миллионов световых лет от Земли, взорвалась сверхновая. Равновесие между световым давлением и гравитацией оказалось неустойчивым, и звезда пошла вразнос, запульсировав и стряхнув раскаленную до нестерпимых температур газовую оболочку, выплюнув в межзвездное пространство мощные волны излучения во всех диапазонах и потоки частиц. Кое-какие из них, балансирующие на грани неизвестности современной науке, достигли Земли намного быстрее, чем за двадцать миллионов лет.

– Что-то не работается сегодня, Виталия Сергеевна, – пожаловалась Аня, аспирантка кафедры химии природных соединений, болезненно потирая виски. – Ну совсем не работается.

Научная руководительница не обратила на нее внимания. Не работалось Ане очень часто. Когда она только что познакомилась с потрясающим юношей, когда она с юношей рассорилась, когда ей светила пара по английскому, когда она получала по английскому пятерку, когда по весне распускались на деревьях почки и когда осенью птицы улетали в теплые края, прощально махая крыльями несчастным студентам и аспирантам, которые не могут последовать за ними… Беда Ани заключалась в том, что она была чрезмерно впечатлительной девушкой.

– Ну, Виталия Сергеевна, – снова заныла Аня. – У меня голова болит. И компьютер глючит. И…

– Ладно, – сжалилась она, вспомнив, что сама была когда-то аспиранткой. – Иди, отдыхай. А я схожу пообедаю.

– Спасибо, – оживилась Аня. – Только я еще немножко поиграю, ладно?

Неопределенно качнув седой головой – при этом качнулись две сапфировые серьги, без которых Аня никогда не видела свою научную руководительницу, – она вышла из лаборатории.

Вита шла по коридору, хмурясь. Да, она тоже была аспиранткой, и как раз в ту пору ей пришлось столкнуться с проблемами, от которых не отбояриться ни головной болью, ни неполадками с компьютером. Она привыкла делать то, что нужно, невзирая ни на что и вопреки всему. Эх, мельчает молодежь… Ведь Аня старше, чем была она, впервые встретившись лицом к лицу с колдунами, ведьмами и Абсолютной Тьмой…

Она снова покачала головой. Нет, она несправедлива к этой девочке. Для того она и старалась, чтобы в мире жили вот такие беспечные, наивные девочки, не ведающие Тьмы и самым большим горем считающие проигрыш в компьютерной «ходилке».

Студенты и аспиранты, попадающиеся на пути в столовую, почтительно здоровались с ней. Виталию Сергеевну уважали и слегка побаивались. Все знали, что с лентяев и остолопов профессор Колосова семь шкур сдерет. Да, сдерет, но научит работать, а не бросит, махнув рукой: мол, к биохимии не годен и катись на четыре стороны. И всегда отстоит на деканате непутевого студента, которому грозит отчисление. Студенты видели в ней суровую, но справедливую богиню, аспиранты – строгую мать, которая не пренебрегает ремнем, но не даст дитя в обиду никому другому.

А ведь она могла бы стать богиней. Бессмертной Тьмы. Иногда она примеряла на себя эту маску, но не всерьез. Так, просто мысленный эксперимент. На самом деле она не жалела, что отказалась от бессмертия. Пусть жизнь коротка – тем больше ценишь каждое ее мгновение, тем больше наполняешь ее смыслом.

В коридорах физфака тоже было людно. Вот студент, пришедший делать первую в своей жизни курсовую работу, постучался в дверь лаборатории и робко подергал ручку. Дверь была заперта.

Двое, находящиеся внутри, замерли. Научный руководитель аспиранта Тимура Зайнетдинова вроде бы уехал на конференцию, но если он неожиданно вернется, если сейчас откроет дверь своим ключом – то, что он обнаружит в лаборатории, вряд ли ему понравится. Скорее всего, доктор Сальников не найдет там ни аспиранта, ни его маленького брата, которые успеют телепортироваться, пока он будет крутить ключ в замке. Но предметы, которые останутся после них, имеют весьма отдаленное отношение к тематике научных исследований лаборатории.

Студент потоптался и ушел. Двое облегченно вздохнули, прислушиваясь к удаляющимся шагам.