Второй сын - стр. 36
– Хёду это во вред, – прибавил Арвин.
– Почему? – спросила она, уже зная, чтó он ответит.
– Все его чувства притупляются, когда ты рядом с ним.
– Все его чувства? – Нет, неправда.
– Все чувства, кроме зрения, – уточнил Арвин. – Когда он видит, то уже ничего не слышит. Не чувствует. Словно мучимый жаждой пьянчужка, он хватается за то, что считает чудодейственным эликсиром. Ты не можешь петь ему вечно. А как только ты замолчишь… он снова погрузится во тьму.
– Значит, я не буду ему петь, – пообещала она.
Он презрительно фыркнул.
– Ты все твердишь о рунах. Ты за них боишься? Я не умею писать слова. Не умею читать. Я не знаю твои глупые руны, – сказала она.
Он свирепо уставился на нее, но она продолжала, надеясь его убедить:
– Хёд говорит, ты хранитель пещеры. Мне твоя пещера не нужна. Мне совсем ничего не нужно… кроме, может, еды да места для сна. – Ей хотелось есть. Аппетит возвращался.
Быть может, это значило, что она снова ценила жизнь и потому не хотела умереть. Плохой знак. Прежде она уже ценила и свою жизнь, и жизнь тех, кто был ей дорог. Этого больше не будет. Но ей нужно было где‐нибудь жить.
– Я вовсе не знаю руны, – повторила она. – Я знаю лишь песни.
То были неправильные слова. Или Арвин уже принял решение. Лицо его словно окаменело, голос прозвучал твердо:
– Ты его уничтожишь. Ты должна уйти. Здесь тебе оставаться нельзя.
Арвин сидел в кресле у огня и не спускал с нее глаз. Но в конце концов его одолела дрема. Храпел он так громко, что Гисла почти всю ночь пролежала без сна, ко всему безразличная, неспособная ни на что решиться. Хёд был бессилен: она не могла остаться с ним, если этого не хотел Арвин. Зато она могла снова сбежать. Пожалуй, Хёд услышит ее… но не вернет ее обратно. Ему некуда ее возвращать.
– Я могу пойти куда угодно, – громко сказала она, пытаясь себя подбодрить.
Она была сильной. И храброй. Но тут Арвин всхрапнул, и у нее защипало глаза от слез.
– Могу. И пойду.
Она поднялась с вороха шкур. Арвин не проснулся. Она подошла к столу, на котором аккуратным рядком лежали ножи, взяла один из них и сунула за веревку, на которой держались ее штаны. А потом вышла из пещеры в лунную ночь, под сень стоявших в молчаливом карауле деревьев. Она где‐нибудь спрячется. Быть может, найдет себе другую пещеру. Или просто будет шагать, пока у нее не останется сил на раздумья. Она решила спуститься с холма обратно к пляжу, на котором несколько дней назад ее нашел Хёд. Она пойдет вдоль берега, это проще, чем карабкаться по скалам. Дойдя почти до самого моря, она вдруг услышала за спиной голос Хёда. Подпрыгнув от неожиданности, она тут же зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть.